«Сегодня я – гений!» - так написал Александр Александрович Блок , поэт-символист, закончив работу над своим, пожалуй, главным произведением – поэмой «Двенадцать». Октябрьская революция 1917 года, которой посвящена поэма, стала событием, разделившим жизнь всех людей начала ХХ века на ДО и ПОСЛЕ. Те, кто не смог принять новую власть и ценности, установленные ею, эмигрировали из России навсегда. Те же, кто остался, должны были раз и навсегда определиться со своим отношением к тому, что произошло. Символист Блок услышал «музыку революции» и призвал всех современников последовать его примеру.
«Двенадцать» - эпическая поэма, отражающая картины реальности и напоминающая больше калейдоскоп. Сюжет довольно прост: двенадцать красноармейцев, военный патруль, поддерживают порядок в городе во время комендантского часа. Но на самом деле картины-главки, сменяющиеся, как в детском калейдоскопе, складываются в масштабную панораму постреволюционных дней.
Начинается поэма с символического образа ветра – некоей стихии, которая сметает все на своем пути, причем стихия эта всеобъемлющая: «Ветер на всем божьем свете» . Несложно угадать в этом очистительном вихре саму революцию, ведь именно ветер разгоняет остатки «старого мира»: «барыньку в каракуле» , «расстригу-попа» , старушку, напоминающую курицу, и квинтэссенцию всего старого мира – безродного пса, который плетется, поджав хвост.
Новый мир символизируют двенадцать красноармейцев – «апостолы новой веры», как принято их называть. Очень разношерстная компания, надо сказать. Из отдельных деталей складывается пугающий образ: «винтовок черные ремни» , «в зубах цигарка» , «примят картуз» , и как будто апофеоз всему – «на спину б надо бубновый туз» . Эта деталь говорит о многом: такой знак явственно указывал на каторжанина, а на каторгу, как известно, ссылали за тяжелые преступления – убийство, грабеж, насилие. Итак, апостолы новой веры имеют темное прошлое, но светлое будущее.
Поэма построена на контрасте : «черный вечер» и «белый снег» . Однако ветер как будто стирает границу между этими образами. При этом складывается вполне символическая картина. Именно образы старого мира связаны со светом: «Кругом огни, огни, огни…» А новый мир не только с черными ремнями винтовок, но и черной злобой, кипящей в их сердцах. Эту злобу автор называет «святой» , потому что она копилась столетиями, пока господствовало крепостное право – право одних людей измываться над другими.
И в то же время это «грустная злоба» . Такую оценку дает уже повествователь – герой-интеллигент, понимающий весь ужас положения, но не имеющий возможности что-либо изменить. Действительно, остается только грустить и скорбеть. Образ повествователя является сквозным. Это он видит ночной заснеженный город, по которому идут двенадцать человек. Это он увидел плакат об Учредительном собрании, и буржуя, и старушку-«курицу», и всех остальных героев старого мира. Это он чувствует настроение освобожденного народа, которому все теперь позволено, который «был никем» , но «станет всем» :
Запирайте етажи,
Нынче будут грабежи!
Отмыкайте погреба –
Гуляет нынче голытьба!
На фоне подобного настроения вполне логичным выглядит убийство «толстоморденькой» Катьки, которая «с юнкерьем гулять ходила, с солдатьем теперь пошла» . Эта сцена – композиционный центр поэмы. Катька – звено, связующее старый мир и новый в лице Петьки, одного из двенадцати красноармейцев. И теперь, когда Петька из-за ревности к «буржую Ваньке» самолично убивает Катьку, у него развязаны руки для дальнейших преступлений. Ведь «не такое нынче время, чтобы нянчиться с тобой» .
Есть ли будущее у тех, кто «вдаль идет державным шагом» ? Для кого теперь «свобода без креста» , а значит, никаких нравственных запретов больше нет? Ведь идут они «без имени святого» . Но в финале поэмы неожиданно возникает образ Иисуса Христа . До сих пор никто не может дать окончательной оценки этому образу в поэме. Ведь для верующих людей появление бога во главе убийц и уголовников выглядит святотатством. Но и расценить появление Христа как попытку освятить революцию тоже невозможно. Что же остается?
Сам Блок записал у себя в дневнике: «К сожалению, Христос». Ведь другого пока нет, а надо другого. Но пока - «в белом венчике из роз впереди Исус Христос» . Как символ веры, как мученик, принявший на себя все грехи человечества, которое никак не может добиться жизненной справедливости.
Наверное, от того, какую оценку дать этому символу, и будет зависеть разгадка поэмы: что это – благословение или проклятие революции? Очевидно, что каждое последующее поколение найдет свое объяснение. Но до тех пор, пока эта поэма будет тревожить умы и сердца людей, произведение будет воистину гениальным.
Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий
Козьма Прутков
Поэма Блока «Двенадцать» - одно из наиболее загадочных произведений ХХ века. Не одно поколение, как литературоведов, так и простых почитателей его таланта, порождают различные, под час чрезвычайно противоречивые и несогласованные трактовки этого произведения. Однако никто ещё не дал достаточно объективной и наиболее соответствующей авторской мысли точки зрения. Но теперь, в ХХI веке, когда поэма вновь стоит на пике актуальности, пришло время попытаться понять, что же на самом деле хотел сказать нам Блок.
В данной записке я не буду говорить о трактовке обыденных мелких деталей, создающих колорит произведения, только о центральных образах, создающих смысловую нагрузку поэмы А.Блока «Двенадцать».
Центральным действием произведения на первый взгляд становится обыкновенный кутёж Ваньки да Катьки и убийство последней. Что это, жизнеописание простой блудной девки? И почему на протяжении всей поэмы к этой истории постоянно обращают взгляд апостолы ХХ века? Закрадывается подозрение, что речь в поэме идёт не сколько о «простой русской женщине» и обретении ею «такого вот конца», сколько о судьбе страны. По отношению к Катьке Блок употребляет эпитет «толстоморденькая», по отношению к Руси - «толстозаденькая». Что эти эпитеты связаны между собой ясно уже потому, что они однокоренные. Логично предположить, что и образы, ими характеризуемые связаны тоже. Посмотрим, как проявляется эта взаимосвязь в поэме и в жизни.
Обратимся к истории. Искать долго не придется - вот перед нами одна из знаменитейших правительниц России - Екатерина II. Женщина эта прославилась огромным количеством фаворитов и гигантским вкладом в укрепление крепостного права. На счет первого можно сказать, что императрица особо не церемонилась в выборе мужчин и на сословия временами предпочитала не смотреть:
С офицерами блудила -
Поблуди-ка, поблуди!
С юнкерьём гулять ходила -
С солдатьём гулять пошла?
Эх, эх, согреши!
Будет легче для души!
Императрицу можно рассматривать как символ русской государственности, и тогда поведение блоковской Кати можно рассматривать, как иносказательное описание внешней политики страны. Если принять трактовку образа Катьки, как олицетворения государственной системы, то и строки
Гетры серые носила
Шоколад Миньон жрала…
можно пояснить как описание состояния этой системы. Ни гетры, ни шоколад Миньон продукцией русской промышленности не являются. В начале ХХ века, как и сейчас, большинство товаров для пользования обеспеченным меньшинством импортировались из-за рубежа. Т.е. государственная экономика была не состоятельна, т.к. не могла обеспечить всех своих граждан отечественной продукцией. Но и более того государственная непритязательность в выборе мировых союзников (как у императрицы Екатерины = блоковской Катьки в выборе партнёров) обусловлена именно тем, что экономика России и благополучие её граждан зависело от благоволения её союзников экспортировать свои товары.
Такая система организации была завезена в Россию Петром I . «Бороды буду резать» - сказал тогда царь, имея в виду начало коренных преобразований, и вот, пожалуйста:
У тебя на шее Катя,
Шрам не зажил от ножа.
Итак, за образом Катьки скрывается образ русской государственной системы управления , представители которой в XVIII веке отделались бородами да царапиной на шее, а в XX веке поплатились головой:
А Катька где? - Мертва, мертва!
Простреленная голова!
На счет второго (первое было: разгул фаворитизма) надо отметить, что Екатерина II жесточайшим образом подавляла крестьянское сословие. Именно она издала в 1767г самый бесчеловечный указ за всю историю крепостничества. Этим указом любая жалоба крестьянина на помещика объявлялась тягчайшим государственным преступлением. Помещики имели право делать со своими крепостными, что угодно - могли истязать их, ссылать на каторги, торговать людьми, как скотом . Т.е. политика императрицы была направлена на развитие в глубь того самого крепостничества, с которым в начале ХХ века так и не смогли справиться мирными методами, вследствие чего и появляются 12, а Катька (государство) убита.
Именно в эту Святую, «толстозадую» Русь, с её прогнившей государственностью, её кондовыми порядками да ветхими избами , с её непритязательностью в выборе мировых союзников собираются пальнуть двенадцать.
Но почему святую? Таковой эпитет, на мой взгляд, не может быть объяснен тем, что: «…в нем Блок сравнялся с Достоевским - в духовном, пророческом видении, что в здешнем мире порок и мерзость смежены со святостью и чистотой.» Такое мнение лишь запутывает картину и скрывает то, Блок выставил вперёд
Теперь об отражении в поэме главной общемировой проблемы, которую больше нельзя обходить молчанием. Обратимся к буржую, стоящему на перекрёстке и жалкой псине за его спиной.
Стоит буржуй, как пёс голодный,
Стоит безмолвный, как вопрос.
И старый мир, как пёс безродный,
Стоит за ним поджавши хвост.
На мой взгляд, в этом месте всё наиболее прозрачно - сам Блок, понимая сколь важно, чтобы все могли осмыслить эту часть, дал ключ к пониманию: пёс, олицетворение старого мира, старается спрятаться за символом капитализма советской эпохи - буржуем. Перекресток достаточно ясно намекает на крест, символ христианства, «истины». На эту «истину» устойчиво опирается буржуй и на ней стоит старый пес («старый свет» - Европа). Важно отметить, что буржуй - никто иной, как главный враг «двенадцати» (судя по социалистической идеологии того времени), однако он не только не бежит от них, но и даже не пугается, видя наступление беспощадной и непонятной, для старого мира, силы. Почему? Вот тут, пришло время пояснить один момент из христианского учения, на который я буду опираться в построении дальнейшего рассуждения.
***отступление от темы ***
Современная Церковь Христова провозглашает священными не только книги нового Завета, но и Завета Ветхого. В совокупности они составляют Библию, признанную ныне «Боговдохновенным учением». Одна из книг Ветхого завета, а именно «Второзаконие» «пророка» Исаии, содержит следующие «пророчества»:
«Не давай в рост брату твоему
(по контексту единоплеменнику-еврею) ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что возможно отдавать в рост; иноземцу
(т.е. не еврею) отдавай в рост, чтобы господь бог твой благословил тебя во всём, что делается руками твоими на земле, в которую ты идёшь, чтобы владеть ею
, — Второзаконие, 23:19, 20
. «И будешь господствовать над многими народами, а они над тобой господствовать не будут
», — Второзаконие, 28:12
. «Тогда сыновья иноземцев
(т.е. последующие поколения не-евреев, чьи предки влезли в заведомо неоплатные долги к евреям) будут строить стены твои и цари их будут служить тебе; ибо во гневе моём я поражал тебя, но в благоволении моём буду милостив к тебе. И будут отверзты врата твои, не будут затворяться ни днём, ни ночью, чтобы было приносимо к тебе достояние народов и приводимы были цари их. Ибо народы и царства, которые не захотят служить тебе, погибнут, и такие народы совершенно истребятся
», — Исаия, 60:10 — 12
.
Иерархия Русского Православия, настаивает на священности этой мерзости, а канон Нового Завета, прошедший цензуру и редактирование ещё до Никейского собора (325 г. н.э.), провозглашает её от имени Христа, безо всяких к тому оснований, до скончания веков в качестве благого Божьего Промысла:
«Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков. Не нарушить пришёл Я, но исполнить. Истинно говорю вам: доколе не прейдёт небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдёт из закона, пока не исполниться всё
», — Матфей, 5:17, 18
.
Таким образом, в Библии открыто провозглашается политика мирового ростовщического порабощения на основе ссудного процента, в современном мире наглядно представленная кредитно-финансовой системой. Приведение в жизнь этой политики наилучшим образом возможно в государствах с христианской религией и капиталистическим устройством общества и проводится реально существующей властью, направляющей течение глобального исторического процесса в нужное себе русло при помощи как структурного управления (т.е. ставленников «неофициального» правительства - правительство официальное), так и не заметного для большинства, с помощью управления бесструктурного. Поясню последнее - в начале XIX века было сформировано новое учение, служащее тем же людям , что и христианское и преследующее те же цели, также прикрываясь благородными тезисами - учение Карла Маркса. Именно этим учением в начале ХХ века в России руководствовались революционеры.
Итак, буржуй не бежит от «новой» силы в лице 12 потому, что сила сия дана этим людям им же самим. Он пока ещё опирается на христианство и главный символ этого христианства - Иисус, будет вести сторонников «нового» учения взращенных на «старой» почве. И Иисус, и буржуй неуязвимы для двенадцати, потому что «апостолы» ХХ века в силу ограниченности своих кругозора и способностей не могут осознать и осмыслить, каким образом ими управляют эти люди.
…Вдаль идут державным шагом…
- Кто ещё там? Выходи!
Это - ветер с красным флагом
Разыгрался впереди…
Заметьте, 12 почувствовали присутствие некой силы, которая по своей воле направляет их движение. Как видно далее из текста поэмы, «апостолы» ХХ века предпринимают попытки выявить это водительство, преодолеть его и даже уничтожить (т.е. освободить свою волю от чужой власти). Эти попытки ни к чему ни приводят - сей вождь для них неуязвим, потому, как непонятен. А вождь это тот же, что и 2000 лет назад, переменивший обличие и потому не узнанный, и несущий ту же доктрину , нашедшую выражение в иных образах, и потому не замеченную.
Только нищий пёс голодный
Ковыляет позади…
Старый мир, как пёс паршивый
Старый пес учуял запах прежней сущности, и устремился за знакомым злом. Однако 12 не могут должным образом понять значение присутствия этого пса, и искренне веря в новизну своей правды , пытаются отогнать старый мир, как они думают, носитель прошлых гибельных заблуждений, ничего общего с новым учением не имеющих . Но сложно обмануть собачий нос, учуявший запах хозяина:
В белом венчике из роз
Впереди Исус Христос.
Не стоит возлагать вину за все на Иисуса Христа. Исторически реальная личность по имени Иисус за бессовестный культ себя потомками ответственности не несёт. Однако именно он идет впереди двенадцати, потому как его образ стал символом рабского построения мира, символом христианского учения и как следствие олицетворением ставленника «скрывающего» лицо буржуя.
В поэме «Двенадцать» Блок с помощью символов показал нам истинную подоплёку не только революции 1917г, но и христианского ученья, капиталистического и монархического русского государственного устройства, а так же безвластия показательных политиков. Он не был понят соотечественниками, так как его символьный язык, подобно образному языку Пушкина, намного превосходил понятия современников . Даже спустя почти столетие поэма «Двенадцать» не всеми понимается объективно . Однако же, необходимо усвоить то, что Блок иносказательно открыл нам своим произведением, а именно
Как говорил историк Ключевский: «История не учительница, а надзирательница. Она ничему не учит, но жестоко наказывает за незнание уроков ». Поэма Блока «Двенадцать» может послужить каждому из нас хорошим уроком, усвоив который мы могли бы объективно оценить современный нам мир и определить, где же находится истинная правда, а где под различными масками скрывается обличенная поэтом ложь, чтобы больше не платить за ошибки ту высокую, кровавую цену, уже раз заплаченную нашими предками. Воля каждого, какого взгляда придерживаться, однако же, единожды неверно принятое решение способно трагическим образом отразиться на судьбе каждого, как о том предостерегал Ключевский и как то старался предотвратить А.Блок.
Гуляет ветер, порхает снег.
Идут двенадцать человек.
Винтовки черные ремни,
Кругом – огни, огни, огни…
В январе 1918 года была написана знаменитая поэма «Двенадцать». Закончив ее, Блок, обычно беспощадно строгий к себе, записал в дневнике: «Сегодня я - гений». И действительно, эта поэма гениальна. Основную её задумку помогают раскрыть тропы и стилистические фигуры. Они помогают автору создать полноценный образ героев и событий, описанных в поэме.
С первых же строк поэмы мы видим снежную вьюгу революции; и с первых же строк мы видим контраст черное небо и белый снег – как бы символы того двойственного, что совершается на свете, что творится в каждой душе.
Черный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек…
Ветер, ветер –
На всем белом свете!
Именно в первой секстине автор представляет нам два внутренних мотива, которые продут через всю поэму. Черный вечер – кровь, грязь, преступление; белый снег – та новая правда которая через тех же людей ведет в новый мир. Именно контраст помогает этого достичь.
Всемирный ураганный ветер, приобретающий в поэме характер
катастрофы и постоянно меняющийся в зависимости от событий, на протяжении всей поэмы сопровождает главных героев. Он постоянно меняет свой характер то он ласковый, то злорадный, то успокаивается, а потом опять набирает силу. Для того чтобы это изобразить автор использует: олицетворение – «гуляет ветер» , эпитеты – «ветер веселый», «ветер хлесткий» , что придает более полную окраску ветру.
Блок показывает нам два мира – старый мир и новый мир. В течение всей поэмы ветер безжалостно носит и швыряет по улицам Петрограда жалкие фигурки-тени, принадлежащие к старому миру. Отношение автора к старому миру мы можем увидеть через его описание. Здесь используются:
сравнение – «старушка, как курица» , которая не понимала зачем нужен такой плакат, ведь из него можно было бы сшить портянки для ребят – мещанское мышление;
сарказм: «И буржуй на перекрестке В воротник упрятал нос.»
А вон и долгополый –
Сторонкой – за сугроб…
Что нынче не веселый,
Товарищ поп?
Помнишь, как бывало
Брюхом шел вперед,
И крестом сияло
Брюхо на народ?..
Автор жестоко высмеивает старый мир. Движения людей в этом мире неуверенные, вкрадчивые, так прерывисто бьется их сердце. А над всем этим скопищем уже бесплотных теней гуляет очистительный неудержимый ветер революции. Но все это так мелко, так далеко от того великого, что совершается в мире, так убого, что «злобу» против всего этого можно счесть «святой злобой»:
Злоба, грустная злоба
Кипит в груди…
Черная злоба, святая злоба…
Товарищ! Гляди
В оба!
Эта злоба кипит у красногвардейцев, автор использует антитезу (грустная злоба – святая злоба) для придания большей напряженности, оксюморон «святая злоба» помогает придать большей чувственности, Блок хочет передать свои чувства читателю.
И вот на этом фоне, под нависшим черным небом из снега появляются двенадцать героев поэмы. Они описаны очень обще, чрезвычайно условно. Их действие заключается лишь в том, что они «идут», идут твердо и уверенно, как все примечающий дозор. Однако, и новый мир автор не идеализирует. Он описывает их как каторжников*, отверженных – «В зубах – цыгарка, примят картуз, на спину б надо бубновый туз!» и в этом автору помогает метафора. Их ничего не останавливает: «Свобода, свобода, эх, эх, без креста!». «Словеса» изобилуют грубыми просторечиями и руганью: «сукин сын» и т.д.
Товарищ, винтовку держи, не трусь!
Пальнем-ка пулей в Святую Русь…
Это представители нового мира, сейчас они вершат судьбу истории, но их мысли и побуждения нередко низменны: не без зависти говорят двенадцать о своем былом товарище, удачливом в житейских и любовных делах Ваньке:
- - Ванюшка сам теперь богат…
- - Был Ванька наш, а стал солдат!
как каторжников* – раньше на спины каторжников пришивали лоскут одежды в форме туза
- Ну, Ванька, сукин сын, буржуй,
Мою, попробуй, поцелуй!
В третьей главе не происходит никаких событий, но мы видим, что с первых, же строк автор использует инверсию: «Как пошли наши ребята» , анафору: «В красной гвардии… В красной гвардии», постоянные эпитеты: «Буйну голову…» , противопоставление: «…горе-горькое - …сладкое житье…». Всё это Блок использует по отношению к двенадцати. В последующих стоках автор пишет: «Рваное пальтишко, австрийское ружье!» Тем самым поэт изображает их не столь величественными, но их мысли, которые выражаются в последующем катрене, не соответствуют их внешнему облику:
Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем,
Мировой пожар в крови –
Господи, благослови!
Эти строки наполнены пафосом. Анафора помогает создать чувство воодушевленности, «мировой» повторяется два раза, что придает большую эмоциональную окраску; гипербола: «мировой пожар» , помогает ощутить размах задумок этой революции. Блок изображает эту революцию – именно как этот мировой пожар. Жертва во имя нового мира – святая жертва. Мир революции – мир героический, он «праведен и достоин». Именно так раскрывается смысл данного катрена.
Единственный конкретный эпизод в поэме «Двенадцать» - сцена убийства Катьки. Автор описывает её не без издевки, используя просторечие: «толстоморденькая» . В 5 главе Блок описывает её прошлое, используя 3-х стопный силлабо-тонический анапест, автор создает ощущение напевности, он использует параллелизм: «подходи-ка, подходи! …… поблуди-ка, поблуди!» , всем этим поэт как бы дразнит читателя, изображает Екатерину
как ветреную девушку. Смерть Катерины произошла случайно: «А Катька где? – Мертва, мертва!» здесь автор использует повтор для придания большей чувственности. В эпизоде убийства Катьки вновь появляется издавна знакомый нам Блок – великолепный и страстный лирик:
Ох, товарищи родные,
Эту девку я любил…
Ночки черные, хмельные…
С это девкой проводил…
- Из-за удали бедовой
В огневых ее очах,
Из-за родинки пунцовой
Возле правого плеча,
Загубил я бестолковый,
Загубил я сгоряча…ах!
Здесь мы видим страдания Петьки. Блок великолепно использует эпитеты: «ночки черные, хмельные», «удаль бедовая», «родинка пунцовая» для придания большей эмоциональности данному эпизоду. Смерть Катьки не прощается Петьке. За кровавой «гримасой» обнаруживается страдающее человеческое лицо «бедного убийцы». Но действие поэмы происходит в суровое и трудное время. Холодно-бесстрастны и тверды сердца их героев. Мы не видим на их лицах ни улыбок, ни слез. Они резко одергивают несчастного, убитого горем Петьку:
- - Поддержи свою осанку!
- - Над собой держи контроль!
- -Не такое нынче время,
Чтобы нянчиться с тобой!
Потяжеле будет бремя
Нам, товарищ дорогой!
Но что же вселяет в них решимость и бесповоротность, готовность ко всему и отсутствие жалости? Героев «Двенадцати» на их мучительном пути поддерживает не мечта о будущем, а непрерывное ощущение врага: «Неугомонный не дремлет враг!», «Близок враг неугомонный», «Их винтовочки стальные на незримого врага…», «Вот – проснется лютый враг… » . Кто же этот враг? Для двенадцати непрерывное ощущение могущественного врага оправдывает их не доверчивость и вооруженность, их отношение к жизни. То, что движет этими людьми, непрерывно требует врага и будет постоянно вызывать его из небытия. Вот почему к финалу поэмы тревога возрастает. Усиливается вьюга, в последней части поэмы она превращается в зловещую пургу.
Образ Христа органически вырастает из строя поэмы, взаимодействия эпических и лирических мотивов и становится символом трагического преображения «русского строя души» в революционную эпоху и его крестного пути после Октября.
Двенадцать апостолов нового мира не видят Христа (он «за вьюгой невидим») , они окликают его, просят показать дорогу, но он не является, и они в раздражении стреляют туда, где мерещится его тень.
Сложность и противоречивость собственного отношения к Христу Блок вносит в поэму. Для официальной критики герои поэмы – «апостолы новой веры», для Блока же слишком много старого и знакомого было в этих людях, чем отчасти и объясняется появление «прежнего» Христа впереди двенадцати.
Так поэт освятил революцию, в которой был не зрителем, а активным участником.
Написание произведения происходило на фоне Февральской революции, которая, как известно, прокатилась в 1917 году, и как раз год спустя Блок сел за работу над свей знаменитой поэмой "Двенадцать". Произведение пронизано холодком того времени, как будто эпоха застыла. Поэма получила свое название из-за двенадцати апостолов Христа. Финальную и запоминающуюся фразу Блок записал в своей записной книжке, которая сохранилась до сих пор.
Анализ поэмы "Двенадцать" непременно должен включать в себя сведения о жанре и композиционном строении. Как видно даже из заглавия этой статьи, данное произведение - это поэма, но изначально автор задумывал его сделать в виде пьесы. В итоге получилось большое стихотворное произведение с драматургическим содержанием. По структуре и форме оно имеет кольцевую композицию. Начинается и завершается антитезой.
Состоит поэма из двенадцати глав. Отдельно стоит отметить, и это весьма интересная деталь в анализе поэмы, что произведение музыкально. В каком смысле? Исследуя линию сюжета, можно услышать марши и стук барабанов, чье-то пение и разговор.
Проблематика и тема
Проблематика поэмы подразумевает сопоставление двух понятий: Старой России и Новой. Александр Блок изображает Старую Россию голодным псом, а Новую - двенадцатью. Конечно, Блок вкладывал в смысл не политические процессы, а глубокие философские размышления.
Если говорить об основной теме произведения, то здесь можно выделить два момента:
- Тема России - реальность казалась поэту страшным и разрушающимся миром, а Февральская и Октябрьская революции - инструментами для ее краха. Блок хотел передать читателям свою мыслью том, что жизнь человека ничего не стоит, закон не на стороне простых людей.
- Нравственность. Когда убивают Катьку, никто и не задумывается о том, что должно последовать наказание. Люди больше не видят смерть, как что-то ужасное и наказуемое. Но носителями нравственности остаются "двенадцать".
Основные образы и другие детали анализа поэмы "Двенадцать"
Герои в поэме делятся также на два мира: старый и новый. Представители нового мира - двенадцать красногвардейцев. В старом мире их тоже двенадцать: Старушка, Буржуй, Писатель, Товарищ поп, Барыня в каракуле, Пять Проституток, Бродяга и, конечно же, пес.
Есть также такие персонажи, как Катька и Ванька, но они не относятся к этим мирам. Блок создает любовную линию.
Финальным и самым противоречивым является образ Христа, который раскритиковали современники Блока. По привычной модели появления Христа на голубом небе, в поэме он появляется в момент беспокойства стихий. Христос возглавляет оба мира и за ним идут все без исключения. Такой прием автор использует, чтобы показать, что Бог всегда рядом, неважно, нуждаются в нем или нет.
Из анализа поэмы "Двенадцать" четко видно, что Александр Блок - символист, и на этом приеме построена его поэма. Красный флаг противопоставлен белому венчику, который показывает чистоту и непорочность Христа. Символ Христа и это, как назвал его Блок,- "Исус" - делает этот образ, да и поэму целиком, более народными. Ведь допустимо такое произношение его имени. Поэма - революционное произведение, написанное в жанре и стиле того времени, со всеми реалиями и трудностями. Именно поэтому оно признано народом и так любимо до сих пор.
Уверены, что наша статья, где приведен анализ поэмы "Двенадцать" оказалась полезной для вас. Приглашаем вас почаще заходить на наш литературный
В поэме «Двенадцать» Блок хотел добиться правдивого изображения послереволюционного времени со всеми его контрастами, сумятицей, неразберихой. В 12-й главе смешение интонаций достигает своего апогея: здесь присутствуют отголоски всех звучавших в поэме ритмов, обобщенных литературным, книжным по стилю финалом. Дыхание «Двенадцати» как бы вбирает в себя весь мир, и из кажущейся хаотичности складывается живая картина эпохи.
Первая строка главы настораживает: «…Вдаль идут державным шагом…» По поэме нам известно, из кого состоит отряд двенадцати красногвардейцев. Им «на спину б надо бубновый туз!», то есть это бандиты. Однако они «идут державным шагом». Фраза сближает державу, государство с преступниками. Но возможно, автор хотел выразить ту мысль, что для создания нового мирового государства необходима власть, сила, державность, способные защитить и укрепить уже завоеванное.
Следующая строка одна из самых спорных в произведении: «Кто еще там? Выходи!» Кого же боятся «двенадцать», кто тот безымянный, который машет красным флагом, кто «ходит беглым шагом, хоронясь за все дома»? Можно ли согласиться с мыслью, что это присутствие Исуса Христа интуитивно чувствуют красногвардейцы, с тревогой бросая в черноту ночи безответные вопросы: «Эй, откликнись, кто идет?..» В ответ им «только вьюга долгим смехом заливается в снегах». Наверное, если и воспринимать образ Христа как враждебный, то в этическом смысле. Да, он, действительно, представляет угрозу воскресения таких свергнутых новой моралью понятий, как грех, совесть, раскаяние. И в этом отношении звучащее постоянным рефреном «Революцьонный держите шаг!» выглядит как заклинание. Эпитетом «незримый» по отношению к образу врага подчеркивается, что он не принадлежит к миру материальному. В поэме не показано, с кем надо воевать красногвардейцам, не с буржуем же, что «в воротник укутал нос», и не с паршивым псом:
Отвяжись ты, шелудивый,
Я штыком пощекочу!
Старый мир, как пес паршивый,
Провались - поколочу!
Явно, что перечисленные образы не рождают у героев страха. А опасностью в этом контексте становится Тот, Кто тревожит души героев Своими заповедями. Сорвавшееся с губ одного из «двенадцати» «Спасе» заставляет «товарищей» буквально вздрогнуть: «Петька! Эй, не завирайся!» И опять как заградительный заговор звучит: «Шаг держи революцьонный!» Герои испытывают страх перед Тем, Чей пристальный взгляд они на себе постоянно ощущают, Кого боятся увидеть за каждым сугробом: «Кто в сугробе - выходи!..» Исус сошел на землю, чтобы спасти ее от «двенадцати», попытаться разбудить тех, кто пребывает в духовной спячке, предупредить от растоптания Святую Веру и Святую Русь. Он враг красногвардейцев, и это его они так боятся на протяжении всего действия поэмы, выкрикивая для поддержания собственного духа:
Кто там ходит беглым шагом?..
Кто там машет красным флагом?..
Кто еще там?
Выходи?..
Именно от страха палят герои из своих винтовок в Святую Русь, а финале поэмы - и в самого Господа:
Трах-тах-тах!
Трах-тах-тах…
Но тогда возникает вопрос, почему Исус идет «впереди - с кровавым флагом», символом революции? Правда, об этом хорошо сказал М. Волошин: «Красный флаг в руках у Христа? В этом нет никакой кощунственной двусмыслицы. Кровавый флаг - это новый крест Христа, символ его теперешних распятий».
Фигуру Христа трактовали как символ революционера, символ будущего, языческого Христа, старообрядческого «сжигающего» (имя «Исус», а не «Иисус» было именно у раскольников), как сверхчеловека, как воплощение Вечной Женственности, как Христоса-художника… И до сих пор, как и в начале века, одни желают видеть во главе не Христа, а Ленина, а чувства верующих оскорбляет явление Христа «под кровавым флагом» впереди всех тех, кто олицетворяет безбожную революцию. Поэт и сам точно не может объяснить роль Исуса: «Что Христос идет перед ними - несомненно… страшно то, что опять Он с ними… а надо Другого…». Возникает ощущение, что Блок действительно вслушивался в «музыку революции», пытаясь в этом гуле услышать откровение, записать голос, а осознание смысла услышанного должно было прийти позже. В его дневниках нет записей, предваряющих создание поэмы, а есть только сделанные уже после ее написания попытки осмыслить, объяснить возникновение образа Христа.
Что значит слово «впереди» - во главе отряда или вдали от него, на расстоянии? Может быть, такая неоднозначность толкования возникла, так как Блок сам не знал ответа? Он слепо отдался стихии вдохновения, стихии времени и спрашивал себя: «Почему - Он? Не знаю… Пригляжусь - и вижу, что Он…». Это «пригляжусь» соответствует тому, что вьюга, что «Не видать совсем друг друга / За четыре за шага!». Поэтому Он кажется автору то «маленьким, согнувшимся», а то вдруг - через несколько слов в дневнике - уже «огромным…».«Трагедия художника» состояла в невозможности найти адекватный образ для выражения обуревавших его мыслей и чувств. Знаменательна и антитеза: «Позади - голодный пес Впереди - Исус Христос». Рифма подчеркнута синтаксическим параллелизмом, который выделяет извечное противопоставление Сатаны и Бога.
Как всякое истинно великое произведение искусства, поэма «Двенадцать» всегда будет интерпретироваться по-разному, открывать нам все новые и новые свои грани. Это обусловлено и тем, что через конкретные образы и приметы времени автор коснулся широчайших философско-исторических и морально-этических проблем, освещенных заревом революции. И финал поэмы с венчающим ее образом Исуса Христа оставляет у нас надежду на спасение, на присутствие того чуда, которое позволяет жить дальше, несмотря на все трагедии времени.