Издание миланского эдикта. Миланский эдикт, или роль императора константина великого в христианизации римской империи. Текст Миланского эдикта не сохранился

Значение Миланского эдикта для христиан.
В период своего становления молодая религия, христианство, переживала сильные потрясения. В первые десятилетия после распятия Христа его последователи подвергались притеснениям и гонениям не только государственной властью Римской Империи и народа, но и иудеями. Первым документом, прекращающим притеснение христиан, стал Миланский эдикт.
Христианство зародилось среди иудаизма, сам Иисус и его последователи были евреями, апостол Петр называл себя фарисеем. Долгое время учение Христа первосвященниками и фарисеями расценивалось, как «назорейская ересь». Естественно, что и римская общественность воспринимала новую религию, как иудейскую секту и относилась к ней с пренебрежением, но не испытывала негативных чувств. В это время большая часть Великой Римской Империи поклонялась бесчисленному пантеону богов. Но сам государственный аппарат относился терпимо к местным религиозным учениям, не навязывая своего вероисповедания.
Особое отношение римлян к христианству имеет под собой две основные причины. Во-первых, общественность не принимала христианские ценности, требовавшие смирения и умеренности во всем. Римляне же поклонялись богатству и власти, какие-либо ограничения в еде и удовольствиях были признаком невежества и варварства. Пышные убранства домов, разнообразные яства и бесконечные возлияния были привычны для зажиточных жителей. Испытываемые лишения растолковывалось как недовольство богов, продолжение привычного уклада жизни и после смерти обеспечивалось жертвами идолам.
Во-вторых, императоры и политики усматривали в христианском учении угрозу своей власти. Увеличивающееся число последователей Иисуса Христа считалось опасным самому государственному строю. Правители, отвечая на волнения в народе, стали всячески притеснять и ограничивать христиан. Первым императором, обрушившимся на христиан, стал Нейрон. Их обвинили в организации пожара, который погубил половину Рима. Это послужило поводом, со слов Тацита, обрушиться на верующих с обвинением в ненависти к человеческому роду.
Во многом страх язычников перед Верою во Христа таился в непостоянности их богов. Традиционная привередливость и злобливость, приписываемая ветреным божествам и их многочисленному потомству, держала в постоянном страхе народ. Опасение, что проявляемое христианами неуважение, способно нарушить умиротворение великих сил делало римлян нетерпимыми. Особое раздражение вызывало стремление Церкви распространятся и нести Слово Божие, как ей было заповедано, среди других народов. Такое поведение миссионеров стало нести угрозу национальным традициям многочисленных народов, входящих в состав Римской Империи. Все это породило беспрецедентные по своим масштабам гонения христиан.
За первые три века существования религии было замучено и убито множество людей. Императоры издавали эдикты, ограничивающие христиан, запрещающие собрания и совершение обрядов и даже обязывающие законопослушных граждан выдавать, нарушающих закон, властям. Но постепенно убежденность христиан в своей правоте, многочисленное мученичество за веру и моральный облик ее приверженцев переломили недоверие народа. Люди стали задумываться о правдивости учения и все больше прибегали к таинству Крещения. Притеснение Церкви со стороны государства стало необоснованным. Все больше государственных деятелей принимали Крещение и становились ревностными христианами.
Первым шагом к восстановлению справедливости и прекращению надругательств над Церковью и последователями учения Христа был сделан с помощью эдикта Галерия о веротерпимости, который разрешал христианам открыто справлять свои ритуалы и прекращал всякие притеснения. Эдикт был издан в 311 году, за несколько дней до смерти Галерия. Интересно отметить, что большую часть своей жизни Галерий вел активную борьбу с христианством. По мнению некоторых историков, именно он был инициатором преследований Диоклетиана. По одной из версий, свое отношение к Богу правитель восточной части Римской Империи меняет из-за поразившей его тяжелой болезни. А таким послаблением он хотел заслужить благосклонность Бога христиан и молитвы верующих за свое выздоровление. В итоге один из самых ревностных язычников и гонителей проявляет страх перед Господом.
Однако документ Галерия был неполным. Окончательно христиане были оправданы Миланским эдиктом, изданным в 313 году августами Константином и Лицинием. Христиане непросто освобождались от притеснений, но и Церкви возвращались все ее земли и имущество. Если в результате выполнение этого закона терпели убытки частные граждане, их собственность возвращалась Церкви, как ранее отобранная, то государственная казна все возмещала. Было узаконено пожертвования и завещание имущество в пользу Церкви, а в дальнейшем ее служители были освобождены от многих податей и налогов. Сам император Константин всячески покровительствовал христианству, способствовал распространению его учения и принял Крещение в конце своей жизни.
Текст Миланского эдикта не сохранился. Основные положения и смысл документа дошли до нас из послания президу Вифинии. В связи с этим многие историки и даже богословы отрицают вообще его существование. Ослабление же гонений на христианство связывают с эдиктом Галерия. Однако, в исторических документах, которые переводились с римского на греческий через несколько веков существуют ссылки с цитатами на Миланский эдикт.
Несмотря на споры исследователей Церковь признает существование Миланского эдикта и его значения для всего христианства. Благодаря Константину христианство непросто узаконивается, с Миланского эдикта начинается его становление, как государственной Римской Империи, которая впоследствии станет Священной. Церковь под защитой государства становится способной проповедовать учение Христа в больших масштабах. Начинается формирование привычного нам облика государства и мира.

Константин был сын Констанция Хлора и царицы Елены. Унаследовав от отца кротость к подчиненным, любовь и внимание к христианам, которых Констанций не преследовал в своей области, не смотря на свирепствовавшее в остальных частях империи гонение против них, а он своей матери искреннее внутреннее благочестие, Константин уже в детстве познакомился с христианами и их учением. Особенно содействовало этому знакомству пребывание его при дворе имп. Диоклитиана, вызвавшаго Константина к себе в Никомидию, вероятно, в качестве заложника со стороны его отца. Во время гонения Диоклитиана, Константин был свидетелем жестокостей гонителей и благороднаго мужества христиан. Он понял всю несправедливость римских правителей и «стал чуждаться их потому, как он сам впоследствии говорил, что видел дикость их нравов». Правда, он не был еще в это время христианином, но его симпатии, очевидно, склонялись в пользу христиан, тем более, что к ним так благоволил и его отец. Незадолго до своей смерти Констанций Хлор вызвал к себе сына в Галлию. После смерти Констанция молодой Константин был провозглашен императором. На западе, в Италии, в это время происходила большая смута; вместо одного императора здесь было три: старый Максимиан Геркул, его сын Максенций и Север. Они вели между собою борьбу. Более счастливым оказался Максенций, занявший Рим. Но он не сумел упрочить свое положение в древней столице. Напротив, он сделал шаг, погубивший его и отдавший весь запад в руки Константину, – именно, под предлогом мести за своего отца Максимиана Геркула, бежавшаго от сына в Галлию и там неожиданно нашедшаго свою кончину, Максенций обявил в 311 году войну Константину. Война эта замечательна по своим последствиям. В отношении политическом она способствовала созданию новаго идеала государственной жизни, а в отношении религиозном она доставила христианству окончательное и полное торжество над язычеством.

Система четверовластия, введенная Диоклитианом, имела своею целью – облегчить дело управления многочисленными провинциями римской империи и теснее связать во едино ея части, стремившияся к обособлению. Четыре императора удостаиваемые императорскаго достоинства через усыновление младшаго старшим, должны были работать для общаго блага каждый на своем месте, будучи связаны между собою единством законодательства, в области котораго они могли действовать только с общаго согласия. Но время показало всю несостоятельность этой системы. Между императорами появилось соперничество, переходившее иногда в гибельное для государства междоусобие, как то было в Италии. Константин В. отлично понимал, как непрочно это здание, построенное Диоклитианом. Его наблюдения над государственною жизнью, в связи с объявленною ему Максенцием войною, привели его к убеждению, что спасти государство от распада может не четверовластие, а единовластие, единодержавие. К этому он решил идти твердо и неуклонно. Приняв вызов Максенция, он вступил на путь, который должен был в корне изменить течение политической жизни греко-римской империи. С другой стороны, Константин В. глубже, чем Галерий в 311 г. и чем кто бы то ни было из государственныхьмужей его времени, сознавал всю несправедливость правительственных мер против христианства, ясно видел религиозную несостоятельность язычества и, как человек с гениальною предусмотрительностью, возымел решительную мысль создать единую империю на основе христианской. Исповедуя единобожие по примеру своего отца, он весьма близок был к христианству и легко мог стать христианином по своим религиозным убеждениям; требовалось только особое стечение обстоятельств, чтобы он вышел из состояния нерешительности. Это и случилось во время войны с Максенцием, когда Бог дивным образом явил ему Свою благодатную помощь.

Историк Евсевий со слов самого Константина В. разсказывает, что царь пред решительной битвой с Максенцием недоумевал, какого Бога призвать бы к себе на помощь. Тогда пришло ему на ум, что все гонители христианства были несчастны; один Констанций, его отец, благоволивший к христианам, был счастлив. Он стал тогда размышлять о Боге христианском. И вот однажды после полудня, когда солнце уже начало склоняться к западу, Константин собственными глазами узрел сложившееся из света и лежавшее выше солнца (или над солнцем) знамение креста с надписью: «сим побеждай». Это зрелище объяло ужасом как его самого, так и все войско. Константин, однако же, находился в недоумении и говорил сам себе: что значило бы такое явление? Но между тем как думал он таким образом, наступила ночь. Тогда во сне явился ему Христос с показанным на небе знамением и повелел, сделав знамя, подобное этому, показанному на небе, употреблять его для защиты от нападения врагов».

Константин не сомневался более в том, что он должен выступить под знаменем Креста Христова. «Он сделал, что было ему приказано и изобразил на щитах своих букву X, означающую имя Иисуса Христа. Войска его, подкрепленныя сим небесным знаменем, приготовились к сражению» () – последнему и решительному. Оно произошло под стенами Рима, на берегу реки Тибра, у так называемаго Мильвийскаго моста, 28 октября 312 года. Максенций был разбит и утонул в Тибре, а войско его разсеяно. Константин торжественно вошел в Рим, где был принят с великим почетом сенатом и народом, увидевшим в победе Константина нечто поразительное, чудесное. Победитель, как бы отвечая на недоумения современников, какою силою он мог одолеть римское войско, когда римляне на самом видном месте города воздвигли ему статую с знаменем креста в правой руке, велел начертать под ней такия слова: «этим спасительным знаменем, истинным доказательством мужества, я спас и освободил ваш город от ига тиранна и, по освобождении его, возвратил римскому сенату и народу прежний блеск и знаменитость» (Евсевий).

Ставши единодержавным на западе, после победы над Максенцием, и таким образом осуществивши часть своей политической программы, Константин В., говорящий и действующий уже как христианин, без всякаго колебания и с полною решительностью приступает к выполнению религиозных предначертаний своих. Он привлекает к этому делу и правителя восточной половины империи Ликиния, за котораго выдает в замужество свою сестру. В городе Медиолане в 313 году Константин и Ликиний и обнародовали приведенный нами выше т. н. Миланский эдикт.

Итак, к этом величайшему религиозному акту Константин В. приведен был прежде всего и главным образом своим высоким религиозным настроением, глубоким сознанием несправедливости прежних гонений на христиан, искренним убеждением в истинности христианской веры и глубоким чувством благодарности к Богу, столь дивно явившему ему спасительное знамя креста и даровавшему победу над тиранном Максенцием. Политических расчетов у него при этом не было и не могло быть никаких, ибо не на столько велико было тогда количество христиан в империи, чтобы можно было опереться на них в борьбе с несметными римскими легионами Максенция. Правда, уже тогда предносилось Константину, что по образцу единой Церкви Христовой он некогда создаст единое христианское государство, спаявши его отдельныя части в одно органическое целое единством веры христианской. Но это соображение могло иметь для него лишь второстепенное значение в то время, когда самое объединение государства под властью одного императора было еще вопросом отдаленнаго будущаго.

§ IV

Какое же значение имеет Маланский эдикт в истории нашей христианской веры?

Этим эдиктом прежде всего полагается конец гонениям на христиан. Константин В. настолько озабочен прекращением гонений, что неоднократно говорит в эдикте о даруемой христианам полной свободе в отправлении своей религии, своего богослужения. После трехвековой борьбы с христианством римское правительство впервые признало за ним право на свободное существование; оно торжественно отказалось от того ложнаго своего взгляда, что христианская вера есть религия недозволенная – недозволенная якобы потому, что она не принадлежит никакому в отдельности народу и, следовательно, не может быть прикреплена ни к какой местности, ни к какой территории. Римское правительство в течение многих веков стояло на этой ложной точке зрения и относилось терпимо только к тем религиям, которыя не стремились выйти из пределов той или другой национальности, той или другой территории. Так как христианство выступило с перваго же момента своего существования, как религия вселенская, предназначенная для всех людей и всех времен, так как христианская последовательно проводила в жизнь заповедь своего божественнаго основателя: «идите в мир весь, проповеди те Евангелие всей твари» , то римское правительство считало «новую веру» недозволенною и потому преследовало ее тем сильнее, чем больше она распространялась в империи. Константин В. усмотрел своим гениальным умом всю ложь такого языческаго воззрения на религию и своим Миланским эдиктом наметил для греко-римскаго законодательства касательно религий иныя начала. Он объявил, что истина на стороне христианства, которое хочет быть всемирною религией, потому что истинная религия только всемирной и может быть. Он дает христианству свободу полную и совершенную. Он обезпечивает ему право на безпрепятственное распространение в мире. «Мы дозволяем, – говорит он, – христианам и всякаго рода людям последовать той религии, какую иметь пожелают... не взирая на все указания, изданныя доселе против христиан, желаем, чтобы ты дозволил им отправление своей религии без малейшаго помешательства». Это – величайшее благо для человечества, ибо христианство отселе стало свободно распространяться и в течение одного столетия совершенно изгнало из мира тьму язычества. Конечно, последнее рано или поздно должно быть совершиться, ибо «слово Божие не вяжется»; но Миланский эдикт облегчил это дело и ускорил.

Но этого мало. Эдикт 313 года не только дарует христианству свободу существования и распространения, но объявляет его религией исключительной, имеющей право на особенное внимание законодательства и правительственной власти. Константин В. делает в эдикте подробныя распоряжения об отнятых у христиан во время гонений имуществах: они должны быть возвращены им без всякаго вознаграждения с их сторонй, а «те, тоторые им возвратят их без получения платы, должны ожидать ее от наших (царских) щедрот». Ясно, что, принимая на себя расходы по возстановлению имущественных прав христиан, правительство через это веру христианскую объявляет государственною религией и таким образом производит коренное изменение в своей религиозной политике. До сих пор язычество было покровительствуемой религией, а теперь таковою становится христианство, а язычество переходит на степень религии только терпимой, о которой законодатель говорит только вскользь, между прочим, как видно, например, из следующих слов эдикта: «ради мира и покоя нашего царствования мы признаем за благо, дабы даруемая христианам свобода простиралась и на всех других наших подданных с тем, чтобы ничье богослужение отнюдь нарушаемо не было». Правда, в Миланском эдикте есть выражения, на основании которых иной может подумать, что Константин В. не выделяет христианства из ряда других религий, а только уравнивает его в правах с ними. Таково, например только что приведенное: «ничье богослужение отнюдь нарушаемо (не должно быть)». Или еще: «дозволяем каждому исповедывать то богослужение, к какому кто имеет склонность». Но эти и подобныя выражения никого не должны смущать. Св. Константин В: здесь является лишь выразителем высокаго христианскаго начала терпимости, которую настойчиво проповедывали язычникам христианские апологеты (защитники веры) первых веков, и которую теперь торжествующее христианство, в лице Константина, применяет к побежденному язычеству. Миланский эдикт не об уравнении религий заботится, а о возвеличении христианства: за это говорит общий дух его. Он написан человеком, несомненно, христианской веры и в каждом положении своем обличаеть любовь законодателя к этой вере, желание выразить ей побольше почтения.

Возведение христианства на степень покровительствуемой религии находится в связи с торжественным признанием имущественных прав Церкви Христовой, как определенной религиозной организации, определеннаго религиознаго союза. В течение трех веков совершала в мире свое великое дело спасения людей. Она постепенно выросла в такое великое учреждение, что могла казаться государством в государстве. Отдельныя части ея, разсеянная по всей греко-римской империи, были связаны между собою единством управления и внутренней жизни. Потому-то языческим императорам она внушала опасения, конечно – политическаго свойства. Но Константин В. Миланским эдиктом разсеял все страхи. Он объявил учреждением, имеющим право на особенное покровительство государства. Защиту интересов Церкви он возложив на себя или – вернее – на государство, которое в ближайщую очередь должно вознаградить лиц, возвративших Церкви ея имущество. Для будущаго времени это имело громадное значение. Это означало, что государство хочет работать вместе с над осуществлением ея великих задач в мире, хочет помогать ей своими средствами. Это было началом того союза между Церковью и государством который закреплен был последующею церковною деятельностию Константина В., и который проходит через всю дальнейшую историю христианства и христианских народов. Союз этот имел весьма благодетельныя последствия как для Церкви, так и для государства. Христианская Церковь, пользуясь покровительством и помощью государства, развила в мире самую широкую миссионерскую, религиозно-просветительную и благотворительную деятельность. Она сосредоточила в своих руках руководство всею духовною жизнью народов и быстро повела их по пути просвещения, улучшения нравов, культурнаго развития, работая в данном случае не только вместе с государством, но всегда впереди его; она стала необходимой для человечества в такой мере, что крушение империи греко-римской не разорвало между ними внутренней связи, и до настоящаго времени она – наилучшая защитница и руководительница людей.

Если принять в соображение, что лучшие плоды духовнаго, а вместе с тем и материальнаго развития народов в течение 1600 лет, протекших со времени издания Миланскаго эдикта, имеют свой корень именно в этом эдикте, то станет понятно, почему торжественное воспоминание о нем есть величайший праздник для христианской Церкви, для христианскаго государства и вообще для всего христианскаго мира. Св. равноапостольный император Константин В., столь гениально оценивший мировое значение христианства и давший возможность всему человечеству приобщиться к неизсякаемому источнику высших духовных благ, принесенных на землю Христовой верой, заслуживает благоговейной памяти всех поколений людей. Достойны благочестиваго внимания нашего времени его многочисленныя и славныя дела, коими он почтил веру евангельскую и возвеличил Христову. Особенно же достойны нашего усердия его всесторонняя попечительность о добродетельной жизни христиан и о полном единомыслии их в вопросах веры. Некогда, по поводу споров о вере, он писал, как бы в назидание всех времен, следующее: «позвольте мне, служителю Всеблагого, довести под Его Промыслом ревность мою до конца, чтобы посредством воззваний, пособий и непрестанных внушений, привесть Его народы в состояние соборнаго общения... Да пребывает же между вами непоколебимо превосходство общей дружбы, вера в истину, почтение к Богу и законному богослужению. Возвратитесь к взаимному дружеству и любви...».

Силою Креста Христова да утвердит нас в том же духе служения святой Церкви, в том же разумении учения нашей веры, в той же любви к единомыслию и единодушию, кои мы ныне, в 1600-ую годовщину издания Миланскаго эдикта, благоговейно созерцаем в святом образе перваго христианскаго императора.

В истории Христианской Церкви существует немного событий, которые можно было бы сопоставить с тем, что произошло 1700 лет тому назад, когда императоры Константин и Лициний подписали эдикт, вошедший в историю под именем Миланского эдикта. Для христиан, живших в последующие столетия, да и для современных христиан, этот эдикт стал четкой границей, разделившей две эпохи. Можно сказать, что после 313 года изменился и облик Христианской Церкви, и облик всей Римской империи, так что плодами Миланского эдикта мы питаемся и по сей день. Эдикт оказал немалое влияние на формирование европейской цивилизации, на формирование христианской цивилизации в целом. Но в этом докладе хочется обратить внимание на ту роль, которую Миланский эдикт сыграл в истории Церкви, на те изменения в церковной жизни, которые стали следствием его принятия.

Когда современный христианин слышит о Миланском эдикте, он в первую очередь вспоминает о прекращении гонений на христиан. Действительно, в течение первых трех веков своего существования Церковь практически пребывала вне закона и все последователи Христа являлись потенциальными мучениками. Насильственную смерть по несправедливому приговору претерпел Сам Божественный Основатель христианства, насильственной смертью завершили свой путь практически все прямые ученики Иисуса Христа. В условиях существования императорского культа христиане были преступниками и по отношению к римской власти, и по отношению к римской языческой религии. Преступниками делало их и исполнение одного из главных заветов Иисуса Христа – проповедовать Евангелие всем народам (Мф. 28:18-20). В Римской империи прозелитизм был вне закона, поэтому то, что для христиан являлось Божественной заповедью, для римской администрации было прямым призывом к нарушению закона. В этих обстоятельствах история Церкви первых трех веков становилась историей мучеников.

Начало легализации христианства было положено еще ранее, в 311 году, когда император Галерий, поняв бесперспективность преследования христиан, издал эдикт, в котором говорилось: «Мы постановили, чтобы вновь свободно жили христиане, и пусть устраивают свои собрания, но так, чтобы никто из них не нарушал порядка». Этот указ фактически отменял преследование за само имя христианина, но не предусматривал разрешения на переход в христианство из других религий. Историки Церкви полагают, что в 312 году императоры издали еще один эдикт, ограничивающий возможность перехода в христианство. Поэтому в полной мере преследования христиан могли прекратиться только после Миланского эдикта 313 года.

Однако Миланский эдикт не просто положил конец гонениям на Церковь. Он провозгласил принцип религиозной свободы. Слова эдикта о свободе выбора веры звучат очень современно: «Мы даровали христианам и всем возможность свободно следовать той религии, какую бы кто не пожелал … мы постановили, что необходимо узаконить то, что полагали необходимым всегда, а именно, что вообще не следует никому отказывать в выборе, если кто-то предал мысли свои богопочитанию христианскому или той религии, какую счел для себя наиболее подходящей; чтобы всевышняя божественность, святости чей мы следовали бы по доброй воле, могла проявлять во всем свое благоговение и милость» (Лактанций. О смертях преследователей, 48:2-3). Эта религиозная свобода открывала законный путь для дела христианской миссии, которая даст значительные плоды уже к концу четвертого столетия.

Симпатии императорской власти к Церкви, выраженные в Миланском эдикте, и усиление миссионерской деятельности привели к массовому обращению в христианство. Переход в новую веру для некоторых был данью моде или был продиктован корыстными соображениями. Нам, пережившим крушение атеистической идеологии и возрождение Церкви в странах бывшего Советского Союза, несложно представить себе картину массового прихода в Церковь, который имел порой формальный характер. Массовые обращения имели также некоторые негативные последствия, проявлявшиеся в частичном разрушении общинной жизни христиан и падении общего нравственного уровня. Но широкое распространение евангельского учения оказалось весьма благотворным для общества в целом, способствовало смягчению общественных нравов и гуманизации общественной жизни. Христианское представление о высоком достоинстве человека повлияло на отмену в 315 году клеймления преступников, официальную отмену крестной казни и принятие запрета на выбрасывание детей, что у римлян являлось обычной практикой. В 325 году были отменены кровавые зрелища – гладиаторские сражения, которые были очень любимы жителями многих регионов империи. Постепенно менялось отношение и к институту рабства.

Миланский эдикт провозглашал свободу религиозного выбора. И у современного его читателя возникает желание соотнести свободу, о которой говорит древний указ, с той свободой религии, о которой говорят современные политики. Однако современное понимание свободы религии граничит с религиозным безразличием, оно не связано ни со стремлением к истине, ни со стремлением обрести Божественное благоволение. Не таков был по своему духу Миланскиий эдикт. В нем не было безразличия. Эдикт издавался в интересах христиан и был знáком расположения ко христианству. В контексте всего эдикта, составленного в пользу христиан, слова о свободе выбора веры подразумевают в первую очередь возможность свободного выбора христианской веры. Можно сказать, что уже в 313 году святой равноапостольный Константин был на пути к христианству. Во всяком случае, уже в 312 году он созерцал видение Креста и с помощью христианского символа одержал победу над превосходящими силами своего противника Максенция. Религиозная свобода провозглашалась, таким образом, в пользу христианства и при этом вполне соответствовала евангельскому учению о любви.

В эпоху, которая началась в 313 году, государство в лице императора начало принимать активное участие в делах Церкви, в том числе ограничивать права христианских еретиков и раскольников. К сожалению, силовые методы, применявшиеся императорами, зачастую противоречили евангельскому духу и Церковь начинали использовать в достижении политических целей. Но то, что невозможно искоренить инакомыслие силой, понимал уже святой Константин, который в итоге проявил снисходительность и к раскольникам донатистам, и к еретикам арианам, вернув их из ссылки. Последующий отход от идеи веротерпимости и борьба с церковными разделениями были продиктованы не только политическими мотивами, но и глубокой убежденностью в истинности Православия и стремлением видеть весь мир в христианском единомыслии. Об этом говорят письма того же святого Константина, обращенные к Арию и Александру Александрийскому до Никейского собора и к Арию, когда тот находился в ссылке после собора. Эти письма пропитаны подлинным духом христианской любви и жаждой христианского единства.

Благожелательное и покровительственное отношение к Церкви, засвидетельствованное в Миланском эдикте, а также симпатия к Церкви со стороны императорской власти впоследствии переросли в то, что христианство стало государственной религией. Церковь стала приобретать целый ряд прав и привилегий, которые, если быть справедливым, порой становились источником соблазна для клириков. Дав Церкви особые права и привилегии, императорская власть не оставляла попыток вмешатества в церковные дела. Но при всей близости Церкви и государства христианская религия, в отличие от древнего римского язычества, не превратилась в функцию государственной власти, сохранив свою автономию. Эта автономия осознавалась уже первым христианским императором, автором Миланского эдикта. Когда донатисты обратились к императору с просьбой выступить судьей при рассмотрении их дела, святой Константин ответил: «Какое безумие требовать суда у человека, который сам ожидает суда Христова! На суд священников следует смотреть как на суд Самого Бога!». Такого же образа мысли придерживался этот император и после Никейского собора, когда писал в «Послании к епископам, не присутствовавшим на соборе»: «Все, что ни делается на святых соборах епископов, должно быть отнесено к воле Божией». И позднее, в конце IV века святитель Амвросий Медиоланский не позволил перейти границы Церкви даже тому императору, при котором христианство стало государственной религией – Феодосию Первому. В ответ на попытку императора вмешаться в церковные дела святитель Амвросий писал: «Что может быть почетнее для императора как не то, что его называют сыном Церкви? Но император в Церкви, а не выше Церкви». В истории взаимоотношений Церкви и православного государства первого тысячелетия не было идеальных периодов, возможно, не была идеальной и сама модель этих взаимоотношений, но именно эта модель, заданная Миланским эдиктом, была воспринята вместе с самим христианством и на Руси.

Миланский эдикт завершил эпоху открытых гонений на христианство. У христиан после этого почти не осталось возможности быть мучениками, быть подражателями смерти Иисуса Христа, пройти путем Христа до несправедливой насильственной смерти. В этой связи в Церкви получило особое развитие аскетическое движение, которое мы называем монашеством. Уже основателем египетского отшельничества преподобным Антонием Великим монашество воспринималось как аналог мученичества, как добровольное мученичество. Святитель Афанасий Великий так пишет в «Житии преподобного Антония»: «Ему /преподобному Антонию/ желательно было стать мучеником. И сам он, казалось, печалился о том, что не сподобился мученичества. /…/ А когда гонение уже прекратилось, /…/ тогда Антоний оставил Александрию и уединился в монастыре своем, где ежедневно был мучеником в совести своей и подвизался в подвигах веры». Таким образом, в определенной мере развитие монашества также можно считать одним из следствий Миланского эдикта.

После 313 года Церковь столкнулась с обстоятельствами, с которыми ей прежде не приходилось иметь дело. Церковь никогда не имела такого покровительства, которое ей стало оказывать государство. Перед Церковью и епископами благоговели императоры, некоторые из которых все еще носили языческий титул верховного жреца. Но теперь за отказ участвовать в императорском культе не казнили, более того, сам император склонял главу перед Христом. В сознании некоторых христиан появился соблазн увидеть в этой необыкновенной перемене наступление Христова царства на земле. В плену этого соблазна оказался и знаменитый первый церковный историк, Евсевий Кесарийский. Средство против этого соблазна родилось в недрах самой Церкви, когда лучшие из христиан побежали из мнимого Небесного царства на земле в пустыню. Самые искренние последователи Христа не смогли реализовать христианский идеал в условиях христианского государства. На фоне внешнего торжества Церкви, строительства больших храмов, на фоне всех привилегий, которые получала Церковь, они служили тихим напоминанием о том, что подлинное христианство созидается внутри человека, в его душе, а успех христианства не определяется внешним расцветом. Монашество стало великим духовным плодом великого свершения 313 года.

Однако нельзя отрицать, что даже те внешние плоды, которые принес Миланский эдикт 313 года, не могут не восхищать взор. Политика покровительства дала импульс развитию всех видов церковного искусства. Тот невиданный расцвет церковной архитектуры, живописи, скульптуры, прикладного искусства, церковной поэзии, музыки, литературы, который стал возможен благодаря эдикту, до сих пор изумляет все цивилизованное человечество.

Ученые могут много спорить о самом Миланском эдикте, о том, где он был издан и кем, о степени его авторитетности в момент его опубликования, но бесспорно то, что он сыграл величайшую роль в истории человечества. Основываясь на уважении к человеку и его свободе, опираясь на представление о высоком достоинстве человека, эдикт прекратил почти трехсотлетний период жестоких гонений, он открыл путь самой широкой христианской миссии, вызвал расцвет христианской материальной и духовной культуры, укрепив в сознании многих людей и в общественном сознании важнейшие христианские идеалы, идеалы любви, добра и справедливости, все то, что лежит в основе современной европейской цивилизации.

См.: Акимов, В. В. История христианской Церкви в доникейский период / В. В. Акимов. Минск: Ковчег, 2012. С. 38-57.

Лактанций, Фирмиан Луций Цецилий. К исповеднику Донату о смертях преследователей / Фирмиан Луций Цецилий Лактанций // Лактанций. О смертях преследователей (De mortibus persecutorum) / Перевод с латинского языка, вступительная статья, комментарии, указатель и библиографический список В. М. Тюленева. СПб.: Алетейя, 1998. С. 212.

Болотов, В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. 2: История Церкви в период до Константина Великого / В. В. Болотов. М., 1994. С. 162-163.

Лактанций, Фирмиан Луций Цецилий. К исповеднику Донату о смертях преследователей. С. 245-246.

См.: Болотов, В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. 3: История Церкви в период Вселенских соборов / В. В. Болотов. М., 1994. С. 137.

Болотов, В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. 2: История Церкви в период до Константина Великого. С. 404.

Евсевий Памфил. Жизнь блаженного василевса Константина / Евсевий Памфил. М., 1998. С. 112. (Книга 3. Глава 20).

См.: Болотов, В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. 3: История Церкви в период Вселенских соборов. С. 76.

Святитель Афанасий Великий. Творения / святитель Афанасий Великий. М., 1994. Т. 3. С. 217.

См.: Акимов, В. В. Трансформация раннехристианских эсхатологических воззрений в церковно-исторических сочинениях Евсевия Кесарийского / В. В. Акимов // Труды Минской Духовной Академии. № 3. Жировичи, 2005. С. 66-70.

Страница 1 из 4

МИЛАНСКИЙ ЭДИКТ – эдикт (указ) римских императоров-соправителей Лициния и Константина (314–323 гг.) о признании христианства наряду с другими религиями, изданный ими, по свидетельству историка церкви Евсевия Кесарийского (около 263 – 340 гг.), в 313 г. в Медиолане (ныне – Милан). Он широко известен также под названием «эдикт веротерпимости» и считается одним из важнейших документов в истории христианства, открывшим дорогу христианизации Европы. Его целью было привлечение сторонников христианства на свою сторону как в борьбе императоров друг с другом, так и с другими претендентами на римский трон. В начале IV в. христианство исповедовало не более одной десятой части населения Римской империи, однако христиане к этому времени уже успели создать крепкую организацию с мощной материальной базой, поскольку и богатые, и бедные люди не скупились на пожертвования в надежде на загробное блаженство. Правители понимали сдерживающую роль христианской церкви и также одаривали её привилегиями и земельными наделами. В результате к началу IV в. христианская церковь обладала десятой частью всех земель империи, а самым значительным имуществом обладали коллегии и создававшиеся вокруг них христианские общины, специализирующиеся на ритуалах захоронения. Языческая религия, требуя лишь соблюдения внешних обрядов, оставляла простор для свободы мысли, христианство же требовало безоговорочного признания установлений догмы. Поэтому именно такая религия была наиболее подходящей идеологической базой для монархии, возглавляемой «святейшим» императором, который, к тому же, считался верховным жрецом (Pontifex Maximus), защитником традиционных верований. На язычников христиане наводили страх и неприязнь своей скрытностью из-за особенностей богослужения, непримиримостью к иным религиозным представлениям, открытым непочтением к богам традиционной религии. Бытует мнение, что римские императоры были организаторами гонений на христиан, отвергавших отечественных богов, но это верно лишь отчасти. В реальности основные причины гонений исследователи советуют искать не на государственном, а на муниципальном уровне; они почти всегда были вызваны имущественными спорами, сопровождавшихся погромами. На муниципальном уровне, в коллегиях, эти споры не всегда можно было разрешить мирным путём, опираясь на законодательство, поскольку у префектов не хватало для этого ни полномочий, ни желаний. Поэтому они апеллировали к верховной власти. Ответные меры со стороны властей были не всегда адекватными, и христианский клир использовал эти ситуации для того, чтобы выступать от имени несправедливо обиженных. Оказывая пострадавшим гражданам благотворительность из пожертвованных средств, христианские пресвитеры (а затем и епископы) привлекали на свою сторону язычников, вводя их в ранг «верных». Обряд посвящения при этом был заведомо таинственным. Эта таинственность особенно ярко проявлялась в обрядах захоронения. Среди правителей было много людей, симпатизирующих христианству. Одним из них в эту эпоху был соправитель императора Диоклетиана (284–305 гг.) – Констанций Хлор (293–305 гг.), чьим внебрачным сыном был Константин I Великий. Именно этим фактом (т.е. тем, что император был вскормлен «христианским молоком») христианская традиция объясняет появление эдикта Константина, предоставившего свободу вероисповедания христианам, вошедшим в историю под названием «Миланского эдикта». Однако в реальности его появление было вызвано не столько христианским воспитанием будущего императора, сколько сложившейся в то время политической ситуацией. Император Диоклетиан в 285 г. разделил империю со своим товарищем по оружию Максимианом, чтобы легче отбиваться от врагов; оба носили титул Августов. В 292 г. к власти были приобщены ещё два императора с титулами цезарей – Констанций Хлор для Запада и Галерий (293–311 гг.) для Востока. Таким образом, с 293 по 305 гг. Римской империей управляли четыре императора: Диоклетиан, Максимиан, Констанций и Галерий.

Миланский эдикт

После поражения Максенция Константин торжественно вступил в Рим, а затем присоединил к своим владениям (т. е. к Галлии и Британии) бывшие владения Максенция - Италию, Африку и Испанию. В этом же (или в следующем) году Константин и Лициний встретились в Милане. Здесь они издали знаменитый эдикт («Миланский эдикт»), которым признавалось равноправие христианской религии с языческим культом. Это был чрезвычайно разумный политический шаг. В залог союза и дружбы Лициний женился на сестре Константина Констанции.

Однако мир между обоими августами продолжался недолго - только до тех пор, пока они не остались вдвоем повелителями империи. Это случилось после того, как в 313 г. Лициний разбил Максимина Дазу, и тот умер в Малой Азии. К этому моменту погибли все члены остальных императорских семей. В 313 г. умер и Диоклециан.

Наступил последний этап борьбы. Уже в 314 г. августы поссорились из-за границ своих владений и начали войну. Однако она не привела к решительным результатам. Соперники заключили мир, по которому за Лицинием остались Фракия, Египет и азиатские провинции. Все остальное должно было находиться под властью Константина. Несколько лет прошло в состоянии «худого мира». В 323 г. началась новая война. Константин разбил Лициния под Адрианополем, занял Византий и осадил своего противника в Никомедии. Тот сдался, получив клятвенное обещание Константина, что его жизнь будет сохранена (323 г.). Но уже в следующем году Лициний, отправленный в Фессалонику, был убит.

Текст Миланского эдикта сохранился только в произведениях двух христианских писателей - в сочинении Лактанция «О смерти гонителей» и в «Истории церкви» Евсевия. Лактанций дает краткую и четкую редакцию этого эдикта: «Мы, Константин и Лициний, августы, собравшись в Милане для обсуждения всех дел, касающихся благосостояния и безопасности государства, решили, что среди занимающих нас предметов ничто не могло быть так полезно нашим народам, как установление прежде всего способа служения божеству. Мы постановили даровать христианам и всем другим права свободного вероисповедания той веры, которую они предпочитают. Нам кажется, что будет хорошо и благоразумно не отказывать никому из наших подданных, будь то христианин или принадлежит он другому культу, в праве следовать религии, которая ему более подходит. Таким образом, верховное божество, которому отныне каждый из нас может свободно поклоняться, ниспошлет нам свою милость и обычное благоволение» (Лактанций. О смерти гонителей, XLVIII, пер по кн.: Сергеев В. С. Очерки... ч. II. С. 709).

Из книги 100 великих храмов автора Низовский Андрей Юрьевич

Миланский собор Гигантский собор, возвышающийся в центре старого Милана, относится к одним из самых парадоксальных сооружений Средневековья. Его менее всего можно назвать готическим. Но, несмотря на это, Миланский собор – выдающийся и, пожалуй, лучший образец

Из книги История Рима (с иллюстрациями) автора Ковалев Сергей Иванович

Миланский эдикт После поражения Максенция Константин торжественно вступил в Рим, а затем присоединил к своим владениям (т. е. к Галлии и Британии) бывшие владения Максенция - Италию, Африку и Испанию. В этом же (или в следующем) году Константин и Лициний встретились в

Из книги История Средних веков. Том 2 [В двух томах. Под общей редакцией С. Д. Сказкина] автора Сказкин Сергей Данилович

Нантский эдикт Новый король, умный и осторожный политик, равнодушный к вопросам религии, хотел прежде всего примирить враждующие партии и добиться внутреннего мира во Франции. Не жалея денег, он пенсиями и подарками сумел приобрести расположение католических вельмож, в

автора

ЭДИКТ КАРАКАЛЛЫ КаракаллаСептимий Север умер в 211 г. во время похода против британских племен. Его преемником был уже давно назначен его сын Септимий Бассиан (императорское имя Марк Аврелий Антонин), более известный под прозвищем Каракалла. Таким образом, опять

Из книги 500 знаменитых исторических событий автора Карнацевич Владислав Леонидович

МЕДИОЛАНСКИЙ (МИЛАНСКИЙ) ЭДИКТ КонстантинВажнейшей вехой в истории христианства является эдикт, изданный победителями Максенция в Медиолане (Милане) в 313 г. Он свидетельствовал о том, что новая власть не только отменяет все оказавшиеся бессмысленными гонения на

Из книги 100 знаменитых памятников архитектуры автора Пернатьев Юрий Сергеевич

Миланский собор Милан – один из древнейших городов Апеннинского полуострова. Смешение австрийской, французской и итальянской культур способствовало возникновению здесь совершенно уникальных произведений скульптуры, живописи и зодчества. Сердце Милана – огромная

автора Вигасин Алексей Алексеевич

I Большой наскальный эдикт Эта надпись о дхарме1 высечена царем Пиядаси2, наперсником богов3. Ни одно живое существо здесь не следует приносить в жертву, умерщвляя. И празднество устраивать не следует. Великий грех ведь усматривает в празднестве царь Пиядаси, наперсник