«Энциклопедия Смерти. Хроники Харона»

Умение хорошо жить и хорошо умереть - это одна и та же наука.

Эпикур

АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ (1690-1718)-царевич, старший сын царя Петра I

Алексей был сыном Петра от первого брака с Е. Лопухиной и воспитывался в среде, враждебной Петру. Петр желал сделать сына продолжателем своего дела - коренного реформирования России, но Алексей всячески от этого уклонялся. Духовенство и бояре, окружавшие Алексея, настраивали его против отца. Петр же угрожал Алексею лишить его наследства и заточить в монастырь. В 1716 году Алексей, боясь гнева отца, бежал за границу - сначала в Вену, потом в Неаполь. Угрозами и обещаниями Петр вернул сына в Россию, заставил отречься от престола. Впрочем, это Алексей сделал с радостью. «Батюшка,- писал он жене Ефросинье,- веял меня к себе есть и поступает ко мне милостиво! Дай Боже, чтоб и впредь так же, и чтоб мне дождаться тебя в радости. Слава Богу, что от наследства отлучили, понеже останемся в покое е тобою. Дай Бог благополучно пожить с тобой в деревне, понеже мы с тобой ничего не желали только, чтобы жить в Рождественке; сама ты знаешь, что мне ничего не хочется, только бы с тобою до смерти жить».

В обмен на отречение и признание вины Петр дал сыну слово не наказывать его. Но отречение не помогло, и желание Алексея уйти в сторону от политических бурь не сбылось. Петр велел провести следствие по делу сына. Алексей простодушно рассказал обо всем, что знал и замышлял. ,Многих лиц из окружения Алексея пытали и казнили. Не избежал пыток и царевич. 14 июня 1718 года он был посажен в Петропавловскую крепость, а 19 июня начались пытки. Первый раз ему дали 05 ударов кнутом и спросили: правда ли все то, что он показывал ранее. 22 июня с Алексея веяли новые показания, в которых он признался в замысле свергнуть власть Петра, поднять по всей стране восстание, поскольку народ, по его мнению, стоял за старые верования и обычаи, против отцовских реформ. Правда, некоторые историки считают, что часть показаний могла быть фальсифицирована допрашивавшими лицами в угоду царю. К тому же, как свидетельствуют современники, Алексей в это время уже страдал психическим расстройством. Француз де Лави, например, считал, что «у него мозг не в порядке», что доказывают «все его поступки». В своих показаниях царевич договорился до того, что якобы австрийский император Карл VI обещал ему вооруженную помощь в борьбе за российскую корону.

Развязка была короткой.

24 июня Алексея снова пытали, и в этот же день верховный суд, состоявший из генералитета, сенаторов и Святейшего Синода (всего 120 человек), приговорил царевича к смертной казни. Правда, часть судей из духовного сословия фактически уклонились от явного решения о смерти - они приводили выпивки из Библии двоякого рода: как о казни сына, ослушавшегося отца, так и о прощении блудного сына. Решение сего вопроса: как поступить в сыном? - они оставляли за отцом - Петром I. Гражданские лица высказались прямо: казнить.

Но и после этого решения Алексея не оставили в покое. На другой день к нему приезжал посланный царем Григорий Скорняков-Писарев для допроса: что значат найденные в бумагах царевича выписки из римского ученого и историка Варрона. Царевич сказал, что делал эти выписки для собственного пользования, «чтоб видеть, что прежде было не так, как теперь делается», но не собирался показывать их народу.

Но и этим дело не кончилось. 26 июня в 8 часов утра в крепость к царевичу приехал сам Петр с девятью приближенными. Алексея снова пытали, стараясь выведать еще какие-нибудь подробности.

Царевича мучили 3 часа, потом уехали. А днем, в 6-м часу, как записано в книгах канцелярии гарнизона Петропавловской крепости, Алексей Петрович преставился. Петр I опубликовал официальное извещение, где говорилось, что, выслушав смертный приговор, царевич пришел в ужас, потребовал к себе отца, просил у него прощения и скончался по-христиански - в полном раскаянии от содеянного.

Мнения об истинной причине смерти Алексея расходятся. Одни историки считают, что он умер от пережитых волнений, другие приходят к мысли, что царевич был задушен по прямому указанию Петра, чтобы избежать публичной казни. Историк Н. Костомаров упоминает о письме, составленном, как в нем сказано, Александром Румянцевым, где говорилось о том, как Румянцев, Толстой и Бутурлин по царскому повелению удушили царевича подушками (правда, историк сомневается в подлинности письма).

На другой день, 27 июня, была годовщина Полтавской битвы, и Петр устроил празднование - сытно пировал, веселился. Впрочем, действительно, что ему было унывать - ведь Петр не был здесь первопроходцем. Не говоря уже о древних примерах, не столь давно собственноручно убил своего сына другой русский царь - Иван Грозный.

Хоронили Алексея 30 июня. Петр I присутствовал на похоронах вместе с женой, мачехой царевича.

Траура не было.

Кто такой царевич Алексей? Предатель, изменник, или несчастный человек, не сумевший угодить деспотичному отцу? Кто повлиял на конфликт Петра и его сына, который привел к появлению знаменитого Указа о престолонаследии от 5 февраля 1722 года.

«Короля играет свита»

А молодого человека – его воспитатели. Первый удар постиг царевича еще в детстве – он стал сиротой при живой матери. Петр I решает отделаться от законной, но нелюбимой супруги Евдокии Лопухиной и отправляет ее в монастырь, а сына передает на воспитание своей сестре Наталье Алексеевне.
С семи лет образованием мальчика занимается полуграмотный Никита Вяземский. Петр подумывал одно время послать сына учиться за границу по своему примеру, но война со Швецией отвлекла русского царя от столь маловажного дела, как образование наследника. Лишь в 1703-ем году, когда Алексею шел уже 13-й год, Петр находит ему подобающего учителя – немецкого барона Генриха фон Гюйссена. Тот составляет для мальчика блестящую образовательную программу: иностранные языки, политика, арифметика, геометрия, фехтование, верховая езда. Но интригами Меньшикова Гюйссен оказался отстранен от воспитания царевича и отправлен с незначительным поручением за границу.
Позднее Алексей на одном из допросов заметит: «со младенчества моего несколько жил с мамою и с девками, где ничему иному не учился, кроме избных забав, а больше научился ханжить, к чему я и от натуры склонен...».

Попечение Меньшикова

Без участия этого человека не происходило, пожалуй, ни одно событие петровской эпохи. Среди прочих заслуг Меньшикова Петр I перечисляет и «воспитание сына нашего, по званию высшего управителя». Но знал ли император, какое влияние его ближайший сподвижник оказывает на юного царевича?
Меньшиков был назначен Петром высшим попечителем наследника. Вот только службу свою исполнял он без особого рвения. Он предоставил осиротевшему юноше полную свободу, сам проживал в Петербурге, а Алексея удалил в Москву, в Преображенское, где он тотчас попал под влияние своей родни, недовольной политикой Петра. С юных лет Алексей, оставшийся без надзора, неумеренно употреблял алкоголь, в нетрезвом виде давал волю языку и рукам, доставалось и воспитателям, и товарищам, и даже духовнику царевича.
Особое недовольство Петра вызывала тайная переписка царевича с опальной царицей Евдокией и встреча с ней в Суздальском монастыре. А что же Меньшиков? Пренебрегал ли светлейший князь своими обязанностями или намеренно толкал царевича к пропасти?

Интриги мачехи

Брак Петра I и Екатерины – случай в истории практически беспрецедентный. Крестьянка родом из Лифляндии становится русской императрицей, и, разумеется, ощущает всю непрочность своего положения. Сегодня она любима, её дети живут в достатке и благополучии, сама она имеет огромное влияние на своего супруга. Но всему этому может прийти конец после смерти Петра и воцарения Алексея. Поначалу отношения пасынка и мачехи складываются неплохо, но после брака Алексея и принцессы Шарлотты императрица сильно охладела к юноше. А когда принцесса забеременела, Екатерина и вовсе начала третировать молодую чету. Обещанное Алексею и Шарлотте содержание, и без того небольшое, то урезали, то не выплачивали вовремя. Царевич к тому же продолжал злоупотреблять спиртным. Между супругами постоянно вспыхивали конфликты, росло отчуждение. Наконец, Алексей оставляет беременную жену и уезжает в Карлсбаден «на воды».

Роковая женщина

В 1715 году принцесса Шарлотта умирает, но ее супруг не слишком расстроен. Он давно обрел новую любовь – бывшую крепостную Евфросинью Федорову.
От Петра, пребывающего в это время в Голландии, приходит суровый ультиматум: или Алексей принимает участие в военных действиях (к чему царевич склонности не питал) или будет пострижен в монахи. Тогда Алексей бежит за границу. Его сопровождает Евфросинья, переодетая пажом. Когда, поддавшись на угрозы и уговоры, Алексей возвращается, то единственным его условием является заключение с нею брака. На тот момент девушка уже ждет от него ребенка.
В России царевич попадает под арест, а Евфросинья предстает перед судом. Ни о каком ребенке протоколы не упоминают, по-видимому, он умер. На очной ставке девушка уверенно обличает царевича, рассказывает о письмах, которые Алексей писал иноземным владыкам, о заговоре против отца и мачехи.
Судя по официальным протоколам, пытки к Евфросинье Федоровой не применялись, более того, Петр высказывал к ней свою симпатию. Что же заставило ее дать показания против человека, беззаветно ее любившего?
Некоторые считают, что Евфросинья была подкуплена. Существует версия, по которой она изначально была приставлена к царевичу Меньшиковым, как тайный агент. Ясно одно – именно предательство этой женщины привело к гибели царевича.

Карл VI

По совету ближайшего своего окружения Алексей ищет покровительства у Карла VI, императора Священной Римской империи. Оказавшись в Вене, он отправляется к вице-канцлеру Шенборну и рассказывает ему о причинах бегства: унижении и грубости, которые он терпел при дворе, постоянном страхе за свою жизнь и жизнь своих детей.
Шенборн немедленно извещает императора. Карл решает взять беглеца под свое крыло, но до своей особы не допускал. Из Австрии несчастного царевича переводят в замок Эренберг, оттуда в Неаполь. Карлу VI кажется, что Алексей надежно укрыт от царских шпионов.
Каково было удивление императора, когда к Венскому двору прибыли посланники Петра, которые вежливо, но твердо сообщили, что российский царь требует отпустить царевича, в противном случае его придется вернуть на родину «вооруженною рукою». Карл понимает, что скрывать Алексея больше не безопасно, он убеждает царевича примириться с отцом, угрожает даже удалить от него Евфросинью. Это становится последней каплей, и мятежный царевич соглашается вернуться домой.

Петр Андреевич Толстой

Одним из посланцев русского царя в Вене был граф Петр Андреевич Толстой, тайный советник и, между прочим, прапрадед Льва Николаевича Толстого. Он должен был вести официальные переговоры с высокими персонами венского двора.
Можно сказать, переговоры прошли успешно. Вице-королевский секретарь Вейнгард, по приказу Толстого сообщил Алексею, что Карл не собирается защищать его, и в случае военной угрозы тотчас выдаст отцу. В то же время Толстой запугивает вице-короля, угрожает военным вмешательством России.
Но главное – Толстому удается «завербовать» любовницу Алексея – Евфросинью. Она отговаривает царевича бежать в Рим и искать покровительства Папы. Наконец, в сопровождении Толстого Алексей отправляется на родину, единственное условие – брак с Евфросиньей. Толстой от лица Петра I дает согласие на этот союз – но только не за границей. Таким образом, подкупом, шантажом и угрозами Толстой достигает своей цели и привозит опального наследника к Петру.

Спустя несколько месяцев старший сын первого императора умрет в Петропавловской крепости, осужденный в измене.

Царевич, старший сын Петра Великого от первого его брака с Е. Ф. Лопухиной, род. 18 февраля 1690 г., † 26 июня 1718 г. Царевич Алексей первые годы своей жизни оставался на попечении бабушки, Натальи Кирилловны, и матери, Евдокии Федоровны; отец его слишком занят был кипучею общественною деятельностью, от которой отдыхал не у семейного очага, а на воинских потехах или в Немецкой слободе. По смерти Натальи Кирилловны (в 1694 г.) в жизни царевича главное место заняла мать его, что имело влияние на те дружеские отношения, в каких он находился к ней и в позднейшее время. Шести лет царевич Алексей стал учиться грамоте по Часослову и букварю у Никифора Вяземского, человека простого и малообразованного, знакомился также с "естеством письмен, ударением гласа и препинанием словес" по грамматике Кариона Истомина. В сентябре 1698 года, по заточении царицы Евдокии в Суздальский монастырь, царевич лишился материнского присмотра и перевезен к тетке, Наталье Алексеевне, в село Преображенское. Здесь, однако, под руководством учителя своего Н. Вяземского и воспитателей Нарышкиных (Алексея и Василия) он мало чем занимался, за исключением разве "избных забав", и "больше учился ханжить". Его окружали в это время Нарышкины (Василий и Михаил Григорьевичи, Алексей и Иван Ивановичи) и Вяземские (Никифор, Сергей, Лев, Петр, Андрей). Дурное влияние на него имели его духовник, верхоспасский поп, потом протопоп Яков Игнатьев, благовещенский ключарь Алексей, поп Леонтий Меньшиков, который, заведуя воспитанием царевича, сознательно небрежно относился к делу с целью дискредитировать Алексея Петровича в глазах царя. Царь, однако, решил было (в 1699 г.) отправить сына в Дрезден для обучения наукам, но вскоре (быть может, под влиянием смерти генерала Карловича, которому предполагалось поручить это обучение) изменил свое решение. В наставники царевичу приглашен был саксонец Нейгебауер, бывший студент Лейпцигского университета. Он не сумел привязать к себе царевича, ссорился с прежними его учителями и досаждал Меньшикову, а поэтому в июле 1702 г. потерял должность. В следующем году место его занял Гюйссен, человек льстивый, не желавший принять на себя ответственности в возложенном на него поручении, а потому и малодостоверный в своих рассказах о царевиче. Но и Гюйссен, очевидно, не слишком заботился об успешном воспитании Алексея Петровича, так как и после отъезда Гюйссена в 1705 г. царевич Алексей все еще продолжал учиться. В 1708 г. Н. Вяземский доносил, что царевич занимается языками немецким и французским, изучает "четыре части цифири", твердит склонения и падежи, пишет атлас и читает историю.

В это время, однако, царевич вступал в период более самостоятельной деятельности. Уже в 1707 г. Гюйссен (отправленный за границу с дипломатическими поручениями) предлагал в супруги Алексею Петровичу принцессу Шарлотту Вольфенбюттельскую, на что царь изъявил согласие. Во время путешествия своего в Дрезден в 1709 году, путешествия, предпринятого с целью обучения немецкому и французскому языкам, геометрии, фортификации и "политическим делам" вместе с Александром Головкиным (сыном канцлера) и кн. Юрием Трубецким, царевич виделся с принцессою в Шлакенберге весною 1710, а через год, 11 апреля, подписан был контракт о бракосочетании. Самый брак заключен 14 октября 1711 г. в Торгау (в Саксонии).

Царевич заключил брак с иностранной принцессой неправославного вероисповедания лишь по приказанию царя. Отношения его к отцу играли первенствующую роль в его жизни и слагались частью под влиянием его характера, частью в силу внешних обстоятельств. Бедный духовными дарованиями, царевич отличался довольно нерешительным и скрытным характером. Черты эти развились под влиянием того положения, в каком он находился еще в юности. С 1694 г. по 1698 г. царевич жил у матери, которая тогда уже не пользовалась царским расположением. Пришлось выбирать между отцом и матерью, а решиться было трудно. Но царевич любил мать и поддерживал с нею сношения даже после ее заточения, например ездил к ней на свидание в 1707 г.; этим он, конечно, возбуждал чувство неприязни в отце. Надо было скрывать свою привязанность к матери от отцовского гнева. Слабая душа царевича страшилась могучей энергии отца, а последний все более и более убеждался в неспособности сына стать деятельным поборником его предначертаний, опасался за судьбу преобразований, введению которых посвятил всю свою жизнь, и потому сурово стал относиться к сыну. Алексей Петрович боялся жизненной борьбы; он искал от нее убежища в религиозной обрядности. Недаром читал он Библию шесть раз, делал выписки из Барония о церковных догматах, обрядах и чудесах, покупал книги религиозного содержания. Царь, напротив, обладал глубоким практическим смыслом и железною волей; в борьбе крепли и множились его силы; он жертвовал всем для введения преобразований, которые суеверный сын его считал противными православию. Когда царевич жил в Преображенском (1705-1709 гг.), его окружали лица, которые, по собственным его словам, приучали его "ханжить и конверсацию иметь с попами и чернцами и к ним часто ездить и подпивать". В обращении с этими подчиненными лицами царевич, умевший склоняться перед сильною волей отца, сам обнаруживал признаки своеволия и жестокости, он бил Н. Вяземского и драл "честную браду своего радетеля" духовника Якова Игнатьева. Уже в это время царевич сознавался ближайшему своему другу, тому же Якову Игнатьеву, что желает смерти отца, а протопоп утешал его тем, что Бог простит и что все они желают того же. И в этом случае поведение царевича в Преображенском не оставалось, конечно, безызвестным отцу. В народе также стали ходить слухи о разладе царевича с царем. Во время пыток и казней после стрелецкого бунта монастырский конюх Кузьмин рассказывал стрельцам следующее: "Государь немцев любит, а царевич их не любит, приходил к нему немчин и говорил неведомо какие слова и царевич на том немчине платье сжег и его опалил. Немчин жаловался государю и тот сказал: для чего ты к нему ходишь, покаместь я жив, потаместь и вы". В другой раз, в 1708 году, среди недовольных ходили слухи, что царевич также недоволен, окружил себя казаками, которые по его велению наказывают бояр - царских потаковников, и говорит, будто бы и ему государь не батюшка и не царь. Таким образом молва народная олицетворяла в царевиче Алексее надежду на высвобождение из-под тяжелого гнета Петровских реформ и неприязненным отношениям двух различных характеров придавала оттенок политической вражды; семейный раздор стал превращаться в борьбу партий. Если в 1708 году царевич предлагал царю статьи об укреплении московской фортеции, об исправлении гарнизона, о составлении нескольких пехотных полков, о сыске и обучении недорослей, если он в том же году набирал полки при Смоленске, отсылал в Петербург шведских полоняников, извещал о военных действиях против донских казаков с Булавиным во главе и ездил осматривать магазины в Вязьму, в 1709 г. приводил полки к отцу в Сумы, - то в позднейшее время далеко не выказывал такой деятельности и все менее и менее пользовался доверием царя. Заграничные поездки царевича едва ли принесли ему существенную пользу. После первой из них (1709-1712 г.) царевич дурно обращался с женою, предавался пьянству и продолжал дружить с попами. После второй - он вступил в связь с Евфросиньей Федоровной, пленной, принадлежавшей его учителю Н. Вяземскому. Вместе с тем он стал обнаруживать непослушание, упрямство, а также отвращение к военному делу и начал помышлять о побеге за границу. Царь, по-видимому, не знал этих тайных помыслов, но тем не менее замечал в сыне перемену к худшему. В самый день смерти кронпринцессы Шарлотты, 22 окт. 1715 г., царь письменно требовал от царевича, чтобы он или исправился, или поступил в монахи, а в письме от 19 янв. 1716 г. прибавил, что в противном случае поступит с ним, как "с злодеем". Тогда Алексей Петрович, поддерживаемый сочувствием А. Кикина, Ф. Дубровского и камердинера Ивана Большого, бежал вместе с Евфросиньей через Данциг в Вену, где и явился к канцлеру Шенборну 10 ноября 1716 г. Заручившись покровительством императора Карла VI (который приходился ему шурином), Алексей Петрович проехал в Тироль, где остановился в замке Эренберге 7 дек. 1716 г., а 6 мая 1717 г. прибыл в неаполитанский замок Сент-Эльмо. Здесь застали его посланные царем Петр Толстой и Александр Румянцев. Несмотря на опасение царевича, Толстому удалось уговорить его ехать обратно в Россию (14 окт.), причем во время возвращения Алексей Петрович получил разрешение жениться на Евфросинье Федоровне, но не за границей, а по вступлении в пределы России, для того, чтобы меньше стыда было. Первое свидание отца с сыном произошло 3 февраля 1718 г. Вслед за тем царевич лишен права наследовать престол, начались пытки и казни (Кикина, Глебова и мн. друг.). Розыск первоначально производился в Москве, в половине марта месяца, затем переведен в Петербург. Царевич также подвергался пыткам с 19 по 26 июня, когда в 6-м часу пополудни скончался, не дождавшись выполнения смертного приговора.

От кронпринцессы Шарлотты царевич имел двух детей: дочь Наталью, род. 12 июля 1714 г., и сына Петра, род. 12 окт. 1715 г. От Евфросиньи Федоровны Алексей Петрович также должен был иметь ребенка в апреле 1717 г.; судьба его остается неизвестной.

Важнейшие исследования о царевиче Алексее: Н. Устрялова "История царствования Петра Великого", т. VI; С. Соловьева "История России", том ХVII; А. Брикнер , "История Петра Великого"; М. Погодин, "Суд над царевичем Алексеем Петровичем" (в "Рус. бес.", 1860 г., кн. стр. 1-84); Н. Костомаров , "Царевич Алексей Петрович" (в "Древн. и нов. Рос.", т. I, стр. 31-54 и 134-152).

{Брокгауз}

{Половцов}

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

От брака с Е. Ф. Лопухиной.

С самого своего рождения Алексей Петрович воспитывался без внимания со стороны отца и, как он сам впоследствии признавался, «со младенчества моего несколько жил с мамою и с девками, где ничему иному не учился, кроме избных забав, а больше научился ханжить, к чему я и от натуры склонен». Однако после ссылки матери в суздальский Покровский монастырь (1698) его воспитанием занималась царевна Наталья Алексеевна, которая приходилась ему теткой по отцу, а его образование было поручено сначала Н.Вяземскому, а затем барону Г.Гюйссену, который разработал обширную программу образования царевича, воплощенную в жизнь лишь отчасти, поскольку Гюйссен одновременно выполнял различные дипломатические поручения царя и подолгу бывал в отъезде. В результате Алексей Петрович не получил систематического образования, хотя свободно владел немецким и отчасти французским языками, знал основы математики и фортификации. Будучи от природы человеком достаточно способным, он вместе с тем был ленив, в чем сам признавался: «труда никакого понести не могу». Эти черты царевича в полной мере проявились, когда отец стал приобщать его к государственным делам.

Начало конфликта Алексея Петровича с отцом

В 1702 Петр взял сына с собою в Архангельск, а в 1704 Алексей Петрович участвовал в осаде Нарвы и торжествах по случаю ее взятия. В 1707 он был послан в Смоленск для заготовки провианта и фуража, затем получил задание надзирать за укреплением Москвы, а после подобрать рекрутов для пяти новых полков. Сознавая, что царевич еще слишком молод для выполнения столь отвественных поручений, Петр, подстраховываясь, одновременно давал аналогичные задания другим лицам, с которых в основном и спрашивал за их исполнение. Однако до царя доходили слухи о нерадивости Алексея, о его праздном времяпрепровождении, что привело в 1708 к конфликту между отцом и сыном, с трудом улаженному второй женой царя Екатериной (будущая императрица Екатерина I ). В эти годы вокруг Алексея Петровича складывается собственный круг по образцу «Всепьянейшего собора» Петра I (схожие клички, стиль поведения), но отличавшийся бездеятельностью, отстраненностью от государственных дел. Для переписки друг с другом члены этого интимного кружка царевича использовали шифры. Душой компании был духовник царевича Яков Игнатьевич, имевший на него сильное влияние. Надеявшееся на свое возвышение после воцарения Алексея Петровича, его окружение старательно настраивало своего патрона против отца и его реформаторской деятельности. Свои надежды связывали с Алексеем и те деятели петровского времени, кто критически оценивал преобразования Петра по идейным соображениям. Сам же царевич, по-видимому, не имел ни определенной политической программы, ни твердых убеждений, но тяготился деспотичным и жестоким характером отца и его правлением.

Развитие конфликта с Петром I

В 1709-12 Алексей Петрович путешествовал по Европе, учился в Дрездене, а в 1711 по настоянию царя женился на принцессе Софье-Шарлотте Брауншвейг-Вольфенбюттельской (в православном крещении Евдокия), после чего без особого успеха выполнял поручение отца по заготовке провианта на территории Речи Посполитой. Отношения с женой у него не сложились, его образ жизни не изменился. В 1714 у него родилась дочь Наталья, а затем сын Петр (будущий император Петр II ). Вскоре после этого Евдокия умерла. Буквально накануне ее смерти Петр I обратился к сыну с письмом, в котором грозил ему, что, если он не изменит своего поведения, то будет лишен наследства, «ибо за мое отечество и людей живота своего не жалел и не жалею, то како могу тебя непотребнаго пожалеть?». Cпустя десять дней после написания этого письма Екатерина родила царю сына Петра - Алексей Петрович ответил отцу отказом от претензий на престол в пользу новорожденного брата. Однако спустя три месяца он получил от царя «Последнее напоминание еще», в котором был поставлен перед выбором: «или отмени свой нрав... или будь монах». На бумаге Алексей согласился на монашество, но никаких реальных шагов по исполнению своего обещания не сделал. В августе 1716 отец предъявил Алексею Петровичу ультиматум: либо отправляться в действующую армию, либо в монастырь.

Бегство царевича за границу

Оказавшись в сущности в безвыходном положении и не желая, видимо, на самом деле ни официально отказываться от престола, ни постричься в монахи, царевич бежал за границу под покровительство австрийского императора, женатого на сестре его покойной жены. В Австрии он получил политическое убежище, но, как только о его бегстве стало известно при русском дворе, послу в Вене А. П. Веселовскому было поручено разыскать царевича и сделать все для его возвращения. В помощь ему был послан сперва А. И. Румянцев, а затем П. А. Толстой. Алексей Петрович был обнаружен в Неаполе, и с помощью угроз, уговоров и обещаний полного прощения Толстому и Румянцеву удалось добиться его согласия вернуться в Россию. При этом Толстой обещал царевичу, что ему будет позволено жить в деревне с его любовницей, крепостной девкой Евфросиньей.

Гибель царевича Алексея Петровича

В феврале 1718 Алексей Петрович был привезен в Москву, где состоялась церемония его отречения от престола и примирения с отцом. Тем не менее уже на следующий день в нарушение данных Петром сыну обещаний было начато следствие с целью выявления сначала тех, кто способствовал бегству царевича за границу, что считалось изменой, а затем (на основании полученнных от Алексея Петровича показаний) по делу об антигосударственном заговоре. В ходе следствия (для его проведения было специально создано особое учреждение - Тайная канцелярия) было арестовано несколько десятков человек, подвергнутых жестоким пыткам и казням. В июне 1718 Алексей Петрович был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. По некоторым данным в его пытках участвовал сам Петр I, самолично загонявший сыну иголки под ногти . 24 июня 1718 специально образованный Верховный суд из высших военных и гражданских чинов приговорил царевича к смертной казни , а 26 июня при невыясненных до конца обстоятельствах он погиб. По всей видимости он был тайно убит по приказу царя, который на следующий день после смерти сына торжественно отпраздновал годовщину Полтавской битвы.

А. Б. Каменский

Речь, разумеется, о Петре Первом и его сыне Алексее . В феврале 1718 года после упорных поисков, интриг и приключений, которые достойны пера Александра Дюма , беглый царевич был наконец по приказу отца найден и тайно вывезен из Неаполя в Россию. Началось следствие, закончившееся обвинением и загадочной смертью Алексея. Позже уже другой император — Пётр II — своего отца полностью и официально оправдал, однако этот факт нашей историей был благополучно забыт.

Есть с чем разбираться. Потому что Пётр Алексеевич и Алексей Петрович — не просто две полярные личности. Это два полярных взгляда на Россию и её будущее.

На детях великих людей природа, как часто говорят, отдыхает. Сын Петра I не был исключением и действительно никаких отцовских талантов не унаследовал. Правда, пока ещё не ясна сама природа этого феномена: никто толком так и не объяснил, чего здесь больше — генетики или недостатка внимания к собственным детям со стороны гениальных, но вечно занятых своим делом родителей?

Царевич Алексей, родившийся 18 (28) февраля 1690 года от Евдокии Лопухиной , был словно зеркальное отражение великого реформатора, где всё перевёрнуто. Похожи отец и сын были только фигурами, оба высокие и узкогрудые. Во всём остальном противоречие. Отец по своему темпераменту походил на извержение вулкана, сын — на малую свечу. Один люто ненавидел Москву, другой — Петербург. Первый любил строить, второй — молиться.

Алексей Петрович. Источник: Public Domain

Ну и бог бы с ними — люди разные, однако царевич был наследником, а наследовать отцовские дела Алексей категорически не желал. И не только в силу лени, о которой написано в «житиях Петра Великого» немало (и, кстати, в данном случае справедливо), но и в силу убеждений.

А об убеждениях царевича у нас, если и упоминают, то мимоходом. Зря. Если в чём-то по характеру отец и сын и были близки, так это в упорстве: просто у реформатора оно было открытым, прямолинейным и направленным в будущее, а у второго — тихим, лукавым и направленным в прошлое. Первому церковь для строительства нового мира была, как он считал, лишь в обузу, второй именно на церковных догматах и словах своих духовников выстраивал свой взгляд на будущее России.

И именно два этих взгляда и являлись главным противоречием в отношениях между отцом и сыном. Если Пётр твёрдой рукой вёл свой корабль на запад, в Европу, то Алексей ждал, когда освободится место капитана, чтобы повернуть судно назад, на восток, как он считал, к русским истокам. Таким образом, коллизия переставала быть внутрисемейной, а само столкновение становилось неизбежным. Всё остальное — лишь фон.

Петра можно справедливо упрекнуть в том, что он, стараясь дать образование России, не смог воспитать собственного сына. Тот и вправду был ленив, но вовсе не лишён способностей, что, кстати, признавал и сам отец. Так что материал был вовсе не безнадёжен от рождения, а лень, как известно, не всегда оказывается смертельно опасной — повезло бы только с толковым педагогом. Между тем педагогами Алексея с удивительным постоянством назначались самые неподходящие для этого дела лица. Вначале воспитателем наследника избрали некоего бездарного учителя и слабовольного человека.

А после заточения матери в монастырь, что само по себе явилось тяжёлой травмой для детской психики, царевича передали на воспитание Меншикову и иностранному учителю Генриху Гюйссену . Учитывая, что сам Меншиков был безграмотен, идея, видимо, заключалась в том, что первый обеспечит дисциплину в воспитательном процессе, а второй даст знания. Но и из этого ничего не вышло. Меншиков с ним практически не бывал, выполняя множество других поручений царя. Точно так же и Гюйссен находился в постоянных разъездах за рубежом то с одной, то с другой дипломатической миссией.

Затем Пётр провёл с сыном ещё один неудачный педагогический эксперимент. Какое-то время царевича воспитывал немец Мартин Нейбегауэр , человек по-своему незаурядный, но заядлый карьерист и интриган. В конце концов Нейбегауэр перебежал к Карлу XII . Как результат Алексей месяцами сидел без дела, а образовавшийся вакуум тут же заполнили политические противники Петра, внушавшие подростку мысль о вредности реформ и о том, что историческая миссия царевича — вернуть на Русь после смерти отца старый дедовский порядок.

Не удивительно, что все последующие попытки Петра привлечь Алексея к реформам заканчивались плачевно. В письмах царя к сыну можно найти массу упрёков: то царевич не справился с подготовкой рекрутов, то провалил дело по снабжению армии провиантом. Наверняка царевичу не хватало и умения, однако главное — не было и ни малейшего желания помогать реформе.

В 1711 году Пётр женит сына на Шарлотте, принцессе Вольфенбюттельской , чья сестра вышла замуж за австрийского (в ту пору формально германского) императора. Конечно, в этом браке был и политический расчёт, но, кажется, Пётр главным образом надеялся на то, что женитьба царевича привьёт ему любовь к европейской цивилизации. Впрочем, брак оказался недолгим, жена умерла после родов сына, будущего императора Петра II.

А в день похорон жены, 27 октября 1715 года, Алексей получил от отца жёсткое письмо, где констатировался факт нежелания и неспособности царевича управлять страной и ставился вопрос о лишении его права на престолонаследие. Притворно согласившись с отцом и даже пообещав ему уйти в монахи, царевич бежал к своему шурину в Вену. С этого момента началась та детективно-политическая история поисков царевича, которая и закончилась в феврале 1718 года.

В ходе следствия большого мужества Алексей не показал, многих выдал (впрочем, если его пытали, а судя по всему, это так, то грех простительный), но периодически высказывал совсем не то, что от него ждали следователи. Фактически каждое самостоятельное слово, сказанное не под пыткой, а потому что этого хотел сам Алексей, ставило следователей в тупик. Такая правда им была не нужна.

Вот как описывает свидетель одну из сцен суда, где присутствовали иерархи Русской православной церкви, крупнейшие военные и должностные лица страны: «Когда все члены суда заняли свои места и все двери и окна зала были отворены, дабы все могли приблизиться, видеть и слышать, царевич Алексей был введён в сопровождении четырёх унтер-офицеров и поставлен напротив царя, который, несмотря на душевное волнение, резко упрекал его в преступных замыслах. Тогда царевич с твёрдостью, которой в нём никогда не предполагали, сознался, что не только он хотел возбудить восстание во всей России, но что если царь захотел бы уничтожить всех соучастников его, то ему пришлось бы истребить всё население страны. Он объявил себя поборником старинных нравов и обычаев, так же как и русской веры, и этим самым привлёк к себе сочувствие и любовь народа».

Твёрдость царевича и заявление, что его поддерживает вся страна, были настолько неожиданными, что многие попытались объяснить все эти декларации психическим расстройством обвиняемого. Думается, зря. Сложись обстоятельства иначе, Алексей наверняка смог бы рассчитывать на широкую поддержку со стороны недовольных. Разговоры о «царе-Антихристе» — это же не миф. Царевич действительно чувствовал за спиной силу оппозиции петровским реформам и искренне верил в свою моральную правоту.

Рассказы о пытках Алексея в неофициальных исторических источниках фигурируют постоянно. Для верности подобную информацию рекомендуется делить на десять, однако и в этом случае очевидно, что пытки всё же были. И пытки страшные. Уже после смерти царевича власть, например, осудила на казнь троих крестьян, рассказавших, что однажды за городом они видели, как царевича вели в сарай, откуда потом раздавались его крики и стоны. Под пытками, как известно, человек может сказать всё что угодно. Но политическая позиция царевича в любом случае очевидна.

На одном из допросов он свидетельствует: «Когда я слышал о мекленбургском бунте русского войска, как писали в иностранных газетах, то радовался и говорил, что Бог не так делает, как отец мой хочет, и когда бы так было и бунтовщики прислали бы за мною, то я бы к ним поехал». На другом допросе ещё одно признание — о контактах с германским императором: «И ежели бы цезарь начал то производить в дело, как мне обещал, то я бы, не жалея ничего, добивался наследства, дал бы цезарю великие суммы денег, а министрам и генералам его великие подарки. Войска его, которые бы он мне дал в помощь, чтобы добиться короны российской, взял бы на своё иждивение и, одним словом сказать, ничего бы не пожалел, только чтобы исполнить в том свою волю».

Можно выразить сомнение, что император, скептически оценивавший способности царевича, всю эту помощь обещал родственнику всерьёз, но что подобные переговоры велись и подобные планы обсуждались — бесспорно. Тем более, этому есть свидетельства и помимо прямых заявлений царевича.

Пётр столкнулся с заговором в собственном доме, и этот тихий, семейный заговор сына был для реформ опаснее, чем открытые мятежи стрельцов. Есть свидетельства, что Вена действительно не исключала возможности поддержать претензии Алексея на русский трон для ослабления позиций Петра при выработке условий мира после окончания Северной войны. Есть любопытное донесение саксонского посла в Дрезден, где прямо утверждается, что Австрия обещала царевичу войска для действий против отца и заверила его в помощи со стороны английского короля. Некоторые данные свидетельствуют о том, что царевич просил помощи и у шведов. И те даже согласились, но слишком поздно.

Была у царевича и своя мечта: «Когда буду государем, буду жить в Москве, а Петербург оставлю простым городом; корабли держать не буду; войско буду держать только для обороны, а войны ни с кем иметь не хочу, буду довольствоваться старым владением». Мечта, конечно же, утопическая. Алексей плохо разбирался в тогдашних европейских делах, полагая, будто России позволят довольствоваться даже «старым владением».

Тем не менее речь царевича на суде не походила на бред. Просто сын впервые осмелился сказать отцу в глаза то, что думал. Перед Петром на суде стоял не просто блудный сын, а упорный и принципиальный политический противник. Так к нему реформатор и отнёсся.

Алексей умер в каземате 26 июня 1718 года, скорее всего, не выдержав пыток. Достоверно причину смерти не удалось установить до сих пор. Официальная версия не убеждает. Утверждалось, что царевич, выслушав смертный приговор, пришёл в ужас, заболел, исповедовался, причастился, позвал отца, попросил у него прощения и по-христиански скончался от апоплексии. Смущает и запись в гарнизонной книге Петропавловской крепости. Из неё видно, что в день смерти царевича Пётр с девятью сановниками приезжал в крепость и там «учинён был застенок», то есть производилась пытка, но над кем — неизвестно. Это произошло утром, а в шесть вечера, как свидетельствует официальная версия, царевич скончался.

На следующий день, 27 июня, весь Петербург веселился по случаю годовщины Полтавской битвы. На торжественном обеде и балу присутствовал Пётр. О том, что творилось у царя на душе, архивы молчат.