Николай Васильевич Гоголь
СОРОЧИНСКАЯ ЯРМАРКА
Мини нудно в хати жить.
Ой вези ж меня из дому,
Де багацько грому, грому,
Де гопцюют все дивкы,
Де гуляют парубки!
Из старинной легенды.
Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии! Как томительно-жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное, и голубой, неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею, кажется, заснул, весь потонувши в неге, обнимая и сжимая прекрасную в воздушных объятиях своих! На нем ни облака. В поле ни речи. Все как будто умерло; вверху только, в небесной глубине дрожит жаворонок, и серебряные песни летят по воздушным ступеням на влюбленную землю, да изредка крик чайки или звонкий голос перепела отдается в степи. Лениво и бездумно, будто гуляющие без цели, стоят подоблачные дубы, и ослепительные удары солнечных лучей зажигают целые живописные массы листьев, накидывая на другие темную, как ночь, тень, по которой только при сильном ветре прыщет золото. Изумруды, топазы, яхонты эфирных насекомых сыплются над пестрыми огородами, осеняемыми статными подсолнечниками. Серые скирды сена и золотые снопы хлеба станом располагаются в поле и кочуют по его неизмеримости. Нагнувшиеся от тяжести плодов широкие ветви черешень, слив, яблонь, груш; небо, его чистое зеркало - река в зеленых, гордо поднятых рамах… как полно сладострастия и неги малороссийское лето!
Такою роскошью блистал один из дней жаркого августа тысячу восемьсот… восемьсот… Да, лет тридцать будет назад тому, когда дорога, верст за десять до местечка Сорочинец, кипела народом, поспешавшим со всех окрестных и дальних хуторов на ярмарку. С утра еще тянулись нескончаемою вереницею чумаки с солью и рыбою. Горы горшков, закутанных в сено, медленно двигались, кажется, скучая своим заключением и темнотою; местами только какая-нибудь расписанная ярко миска или макитра хвастливо выказывалась из высоко взгроможденного на возу плетня и привлекала умиленные взгляды поклонников роскоши. Много прохожих поглядывало с завистью на высокого гончара, владельца сих драгоценностей, который медленными шагами шел за своим товаром, заботливо окутывая глиняных своих щеголей и кокеток ненавистным для них сеном.
Одиноко в стороне тащился истомленными волами воз, наваленный мешками, пенькою, полотном и разною домашнею поклажею, за которым брел, в чистой полотняной рубашке и запачканных полотняных шароварах, его хозяин. Ленивою рукой обтирал он катившийся градом пот с смуглого лица и даже капавший с длинных усов, напудренных тем неумолимым парикмахером, который без зову является и к красавице, и к уроду, и насильно пудрит несколько тысяч уже лет весь род человеческий. Рядом с ним шла привязанная к возу кобыла, смиренный вид которой обличал преклонные лета ее. Много встречных, и особливо молодых парубков, брались за шапку, поравнявшись с нашим мужиком. Однако ж не седые усы и не важная поступь его заставляли это делать; стоило только поднять глаза немного вверх, чтоб увидеть причину такой почтительности: на возу сидела хорошенькая дочка с круглым личиком, с черными бровями, ровными дугами поднявшимися над светлыми карими глазами, с беспечно улыбавшимися розовыми губками, с повязанными на голове красными и синими лентами, которые, вместе с длинными косами и пучком полевых цветов, богатою короною покоились на ее очаровательной головке. Все, казалось, занимало ее; все было ей чудно, ново… и хорошенькие глазки беспрестанно бегали с одного предмета на другой. Как не рассеяться! в первый раз на ярмарке! Девушка в осмнадцать лет в первый раз на ярмарке!.. Но ни один из прохожих и проезжих не знал, чего ей стоило упросить отца взять с собою, который и душою рад бы был это сделать прежде, если бы не злая мачеха, выучившаяся держать его в руках так же ловко, как он вожжи своей старой кобылы, тащившейся за долгое служение теперь на продажу. Неугомонная супруга… но мы и позабыли, что и она тут же сидела на высоте воза в нарядной шерстяной зеленой кофте, по которой, будто по горностаевому меху, нашиты были хвостики красного только цвета, в богатой плахте, пестревшей как шахматная доска, и в ситцевом цветном очипке, придававшем какую-то особенную важность ее красному, полному лицу, по которому проскальзывало что-то столь неприятное, столь дикое, что каждый тотчас спешил перенести встревоженный взгляд свой на веселенькое личико дочки.
Глазам наших путешественников начал уже открываться Псел; издали уже веяло прохладою, которая казалась ощутительнее после томительного, разрушающего жара. Сквозь темно- и светло-зеленые листья небрежно раскиданных по лугу осокоров, берез и тополей засверкали огненные, одетые холодом искры, и река-красавица блистательно обнажила серебряную грудь свою, на которую роскошно падали зеленые кудри дерев. Своенравная, как она в те упоительные часы, когда верное зеркало так завидно заключает в себе ее полное гордости и ослепительного блеска чело, лилейные плечи и мраморную шею, осененную темною, упавшею с русой головы волною, когда с презрением кидает одни украшения, чтобы заменить их другими, и капризам ее конца нет - она почти каждый год переменяет свои окрестности, выбирает себе новый путь и окружает себя новыми, разнообразными ландшафтами. Ряды мельниц подымали на тяжелые колеса свои широкие волны и мощно кидали их, разбивая в брызги, обсыпая пылью и обдавая шумом окрестность. Воз с знакомыми нам пассажирами взъехал в это время на мост, и река во всей красоте и величии, как цельное стекло, раскинулась перед ними. Небо, зеленые и синие леса, люди, возы с горшками, мельницы - все опрокинулось, стояло и ходило вверх ногами, не падая в голубую, прекрасную бездну. Красавица наша задумалась, глядя на роскошь вида, и позабыла даже лущить свой подсолнечник, которым исправно занималась во все продолжение пути, как вдруг слова «ай да дивчина!» поразили слух ее. Оглянувшись, увидела она толпу стоявших на мосту парубков, из которых один, одетый пощеголеватее прочих, в белой свитке и в серой шапке решетиловских смушек, подпершись в бока, молодецки поглядывал на проезжающих. Красавица не могла не заметить его загоревшего, но исполненного приятности лица и огненных очей, казалось, стремившихся видеть ее насквозь, и потупила глаза при мысли, что, может быть, ему принадлежало произнесенное слово. «Славная дивчина! - продолжал парубок в белой свитке, не сводя с нее глаз. - Я бы отдал все свое хозяйство, чтобы поцеловать ее. А вот впереди и дьявол сидит!» Хохот поднялся со всех сторон; но разряженной сожительнице медленно выступавшего супруга не слишком показалось такое приветствие: красные щеки ее превратились в огненные, и треск отборных слов посыпался дождем на голову разгульного парубка:
Чтоб ты подавился, негодный бурлак! Чтоб твоего отца горшком в голову стукнуло! Чтоб он подскользнулся на льду, антихрист проклятый! Чтоб ему на том свете черт бороду обжег!
Вишь, как ругается! - сказал парубок, вытаращив на нее глаза, как будто озадаченный таким сильным залпом неожиданных приветствий, - и язык у нее, у столетней ведьмы, не заболит выговорить эти слова.
Столетней! - подхватила пожилая красавица. - Нечестивец! поди, умойся наперед! Сорванец негодный! Я не видала твоей матери, но знаю, что дрянь! и отец дрянь! и тетка дрянь! Столетней! что у него молоко еще на губах… - Тут воз начал спускаться с мосту, и последних слов уже невозможно было расслушать; но парубок не хотел, кажется, кончить этим: не думая долго, схватил он комок грязи и швырнул вслед за нею. Удар был удачнее, нежели можно было предполагать: весь новый ситцевый очипок забрызган был грязью, и хохот разгульных повес удвоился с новою силой. Дородная щеголиха вскипела гневом; но воз отъехал в это время довольно далеко, и месть ее обратилась на безвинную падчерицу и медленного сожителя, который, привыкнув издавна к подобным явлениям, сохранял упорное молчание и хладнокровно принимал мятежные речи разгневанной супруги. Однако ж, несмотря на это, неутомимый язык ее трещал и болтался во рту до тех пор, пока не приехали они в пригородье к старому знакомому и куму, козаку Цыбуле. Встреча с кумовьями, давно не видавшимися, выгнала на время из головы это неприятное происшествие, заставив наших путешественников поговорить об ярмарке и отдохнуть немного после дальнего пути.
Що Боже, ты мiй Господе! чого нема на тiй ярмарци! колеса, скло, деготь, тютюн, ремень, цыбуля, крамари всяки… так, що хоть бы в кешени було рублив и с тридцять, то и тогди б не закупыв усiеи ярмаркы.
Из малороссийской комедии.
Название: Сорочинская ярмарка
Жанр: Повесть
Продолжительность:
Часть 1: 8мин 48сек
Часть 2: 8мин 37сек
Аннотация:
Основные персонажи повести, Солопий Черевик, его жена Хавронья Никифоровна и его дочь Параска, прибывают на ярмарку с целью продать несколько мешков пшеницы и старую кобылу. Молодой человек, которого изначально автор называет «молодой человек в белом кафтане», которого как мы позже узнаем зовут Грицко, находит Параску очень красивой и начинает флиртовать с ней. Когда Грицко замечает, что отец девушки начал нервничать из-за этого, он заявляет что является сыном одного из друзей Осопия и хочет жениться на его дочери. Поначалу Солопий соглашается, но затем отвергает предложение юноши из-за возражений своей вечно недовольной супруги. Молодой человек решает во что бы то ни стало найти выход из этой ситуации и продает весь свой рогатый скот одному цыгану за бесценок, с условием что тот ему поможет. В то время как Хавронья принимает в своем доме Афанасия Ивановича, сына священника, к дому приближается группа людей, которую она услышала после чего быстро прячет молодого человека. Люди располагаются в доме и Цыбуля, друг Черевика рассказывает историю о красном кафтане, который носил сам Черт, который был изгнан из ада. Он заложил этот пиджак еврею, чтобы позднее выкупить, но когда Черт является обратно, оказалось, что еврей его уже продал. Черт рассердился и послал на него проклятие, чтобы перед его окнами маячили свиные головы. В это время спрятанный молодой любовник Хавроньи хрюкает и люди напуганы, но рассказчик продолжает свою историю. А кафтан тем временем был найден и курсировал от одного человека к другому, принося своим владельцам проклятие. Кто им обладал, не мог ничего подать, поэтому его передавали от одного крестьянина другому. Один человек понял в чем причина того, что его товары не покупают. И изрубил кафтан топором и разбросал по Сорочинской ярмарке. Поэтому Черту приходится искать и собирать воедино свой кафтан. И на момент рассказывания этой истории ему осталось найти последний кусок, так что он где то здесь бродит сейчас. После того, как Цыбуля закончил рассказ, в окне появляется свиная голова и группа людей сильно пугается, а Черевик со страху надевает на голову горшок вместо шапки и бежит из дома, в то время как позади кто-то кричит «Черт!». На следующее утро поборов смущение, Черевик вынужден идти на ярмарку, чтобы продавать кобылу. По дороге ему встречается человек, который интересуется что он продает. Дернув за поводья, Черевик ударяет себя по лицу, а после осознает, что лошадь исчезла и на ее месте возник кусочек красного кафтана. Его обвиняют в краже собственной же лошади и его друг Цыбуля связывает его и оставляет в сарае. Где Черевика находит молодой человек в белом кафтане и обещает того вызволить если он выдаст свою дочь Параску за него. На что Черевик соглашается. Они женятся и нам вырисовывается вся картина из, которой мы узнаем, что Чертом был никто иной как цыган.
Н.В. Гоголь — Сорочинская ярмарка ч.1. Прослушать краткое содержание онлайн.
Год написания:
1829
Время прочтения:
Описание произведения:
Повесть Сорочинская ярмарка была написана в 1829 году Николаем Гоголем , впервые издана в 1831 году. Эта повесть является частью сборника "Вечера на хуторе близ Диканьки", которая стала первой книгой писателя. Действие в повести Сорочинская ярмарка развивается на родине Николая Гоголя в селе Великие Сорочинцы, Полтавская область.
Интересно, что сама рукопись повести Сорочинская ярмарка представляет собой четыре отдельных листа серой бумаги (всего 16 страниц), которые полностью наполнены автографическим текстом чернилами. А заголовок и дата в конце помечены карандашом чужой рукой.
Читайте ниже краткое содержание повести Сорочинская ярмарка.
Описанием упоительных роскошеств летнего дня в Малороссии начинается сия повесть. Среди красот августовского полдня движутся возы, заполненные товаром, и пеший люд на ярмарку в местечко Сорочинец. За одним из возов, груженным не только пенькою и мешками с пшеницей (ибо сверх того здесь сидят чернобровая дивчина и ее злая мачеха), бредет истомленный жарою хозяин, Солопий Черевик. Едва въехав на перекинутый через Псел мост, воз привлекает внимание местных парубков, и один из них, «одетый пощеголеватее прочих», восхищаясь пригожей Параскою, затевает перебранку с злоязычною мачехой. Однако, прибыв к куму, козаку Цыбуле, путешественники на время забывают это приключение, и Черевик с дочкою отправляются вскоре на ярмарку. Здесь, толкаясь меж возами, он узнает, что ярмарке отведено «проклятое место», опасаются появления красной свитки, и уж были тому верные приметы. Но как ни озабочен судьбою своей пшеницы Черевик, вид Параски, что обнимается с давешним парубком, возвращает его к «прежней беспечности». Впрочем, находчивый парубок, назвавшись Голопупенковым сыном и пользуясь давним приятельством, ведет Черевика в палатку, и после нескольких кружек о свадьбе уж договорено. Однако по возвращении Черевика домой грозная его супруга не одобряет такого поворота событий, и Черевик идет на попятный. Некий цыган, торгуя у опечаленного Грицько волов, не совсем бескорыстно берется ему помочь.
Вскоре «на ярмарке случилось странное происшествие»: появилась красная свитка, и многие ее видели. Оттого Черевик с кумом и дочкою, собиравшиеся прежде провести ночь под возами, спешно возвращаются домой в компании перепуганных гостей, а Хавронья Никифоровна, грозная его сожительница, услаждавшая дотоле гостеприимством своим поповича Афанасия Ивановича, вынуждена спрятать его на доски под самым потолком среди всякой домашней утвари и сидеть за общим столом как на иголках. По просьбе Черевика кум рассказывает историю красной свитки - как за какую-то провинность был изгнан из пекла черт, как пьянствовал он с горя, угнездившись в сарае под горой, пропил в шинке все, что имел, и заложил красную свитку свою, пригрозив прийти за нею через год. Жадный шинкарь позабыл о сроке и продал видную свитку какому-то проезжему пану, а когда явился черт, то прикинулся, будто в глаза его раньше не видал. Черт ушел, но вечерняя молитва шинкаря была прервана явившимися вдруг во всех окнах свиными рылами. Страшные свиньи, «на ногах, длинных, как ходули», угощали его плетьми, пока тот не признался в обмане. Однако свитки вернуть было нельзя: пана по дороге ограбил цыган, свитку продал перекупке, и та снова привезла ее на Сорочинскую ярмарку, но торговля ей не задалась. Смекнув, что дело в свитке, она бросила ее в огонь, но свитка не сгорела, и перекупка подсунула «чертов подарок» на чужой воз. Новый владелец избавился от свитки, лишь когда, перекрестившись, порубил ее на части, разбросал вокруг и уехал. Но с той поры ежегодно во время ярмарки черт «с свиною личиною» ищет куски своей свитки, и теперь только левого рукава недостает ему. В этом месте рассказа, неоднократно прерывавшегося странными звуками, разбилось окно, «и страшная свиная рожа выставилась».
В хате все смешалось: попович «с громом и треском» упал, кум пополз под подол своей супруги, а Черевик, ухватив вместо шапки горшок, бросился вон и вскоре без сил упал посреди дороги. С утра ярмарка, хоть И полнится страшными слухами о красной свитке, шумит по-прежнему, и Черевик, которому уж с утра попался красный обшлаг свитки, ворча ведет кобылу на продажу. Но, заметив, что к узде привязан кусок красного рукава и бросившись в ужасе бежать, Черевик, вдруг схваченный хлопцами, обвиняется в краже собственной кобылы и заодно уж с подвернувшимся кумом, что бежал от привидевшейся ему чертовщины, связан и брошен на солому в сарай. Здесь обоих кумов, оплакивавших свою долю, и находит Голопупенков сын. Выговорив себе Параску, он освобождает невольников и отправляет Солопия домой, где ждет его не только чудно обретенная кобыла, но и покупщики ее и пшеницы. И хотя неистовая мачеха пытается помешать веселой свадьбе, вскоре все танцуют, и даже ветхие старушки, которых, впрочем, увлекает не общая радость, а один только хмель.
Та тут чудасiя, мосьпане!
Из малороссийской комедии
На ярмарке случилось странное происшествие: все наполнилось слухом, что где-то между товаром показалась красная свитка. Старухе, продававшей бублики, почудился сатана в образине свиньи, который беспрестанно наклонялся над возами, как будто искал чего. Это быстро разнеслось по всем углам уже утихнувшего табора; и все считали преступлением не верить, несмотря на то что продавица бубликов, которой подвижная лавка была рядом с яткою шинкарки, раскланивалась весь день без надобности и писала ногами совершенное подобие своего лакомого товара. К этому присоединились еще увеличенные вести о чуде, виденном волостным писарем в развалившемся сарае, так что к ночи все теснее жались друг к другу; спокойствие разрушилось, и страх мешал всякому сомкнуть глаза свои; а те, которые были не совсем храброго десятка и запаслись ночлегами в избах, убрались домой. К числу последних принадлежал и Черевик с кумом и дочкою, которые вместе с напросившимися к ним в хату гостьми произвели сильный стук, так перепугавший нашу Хиврю. Кума уже немного поразобрало. Это можно было видеть из того, что он два раза проехал с своим возом по двору, покамест нашел хату. Гости тоже были в веселом расположении духа и без церемонии вошли прежде самого хозяина. Супруга нашего Черевика сидела как на иголках, когда принялись они шарить по всем углам хаты. — Что, кума, — вскричал вошедший кум, — тебя все еще трясет лихорадка? — Да, нездоровится, — отвечала Хивря, беспокойно поглядывая на накладенные под потолком доски. — А ну, жена, достань-ка там в возу баклажку! — говорил кум приехавшей с ним жене, — мы черпнем ее с добрыми людьми; проклятые бабы понапугали нас так, что и сказать стыдно. Ведь мы, ей-Богу, братцы, по пустякам приехали сюда! — продолжал он, прихлебывая из глиняной кружки. — Я тут же ставлю новую шапку, если бабам не вздумалось посмеяться над нами. Да хоть бы и в самом деле сатана: что сатана? Плюйте ему на голову! Хоть бы сию же минуту вздумалось ему стать вот здесь, например, передо мною: будь я собачий сын, если не поднес бы ему дулю под самый нос! — Отчего же ты вдруг побледнел весь? — закричал один из гостей, превышавший всех головою и старавшийся всегда выказывать себя храбрецом. — Я?.. Господь с вами! приснилось? Гости усмехнулись. Довольная улыбка показалась на лице речистого храбреца. — Куда теперь ему бледнеть! — подхватил другой, — щеки у него расцвели, как мак; теперь он не Цыбуля, а буряк — или, лучше, сама красная свитка, которая так напугала людей. Баклажка прокатилася по столу и сделала гостей еще веселее прежнего. Тут Черевик наш, которого давно мучила красная свитка и не давала ни на минуту покою любопытному его духу, приступил к куму: — Скажи, будь ласков, кум! вот прошусь, да и не допрошусь истории про эту проклятую свитку. — Э, кум! оно бы не годилось рассказывать на ночь; да разве уже для того, чтобы угодить тебе и добрым людям (при сем обратился он к гостям), которым, я примечаю, столько же, как и тебе, хочется узнать про эту диковину. Ну, быть так. Слушайте ж! Тут он почесал плеча, утерся полою, положил обе руки на стол и начал: — Раз, за какую вину, ей-Богу, уже и не знаю, только выгнали одного черта из пекла. — Как же, кум? — прервал Черевик, — как же могло это статься, чтобы черта выгнали из пекла? — Что ж делать, кум? выгнали, да и выгнали, как собаку мужик выгоняет из хаты. Может быть, на него нашла блажь сделать какое-нибудь доброе дело, ну и указали двери. Вот черту бедному так стало скучно, так скучно по пекле, что хоть до петли. Что делать? Давай с горя пьянствовать. Угнездился в том самом сарае, который, ты видел, развалился под горою и мимо которого ни один добрый человек не пройдет теперь, не оградив наперед себя крестом святым, и стал черт такой гуляка, какого не сыщешь между парубками. С утра до вечера то и дело, что сидит в шинке!.. Тут опять строгий Черевик прервал нашего рассказчика: — Бог знает, что говоришь ты, кум! Как можно, чтобы черта впустил кто-нибудь в шинок? Ведь у него же есть, слава Богу, и когти на лапах, и рожки на голове. — Вот то-то и штука, что на нем была шапка и рукавицы. Кто его распознает? Гулял, гулял — наконец пришлось до того, что пропил все, что имел с собою. Шинкарь долго верил, потом и перестал. Пришлось черту заложить красную свитку свою, чуть ли не в треть цены, жиду, шинковавшему тогда на Сорочинской ярмарке; заложил и говорит ему: «Смотри, жид, я приду к тебе за свиткой ровно через год: береги ее!» — и пропал, как будто в воду. Жид рассмотрел хорошенько свитку: сукно такое, что и в Миргороде не достанешь! а красный цвет горит, как огонь, так что не нагляделся бы! Вот жиду показалось скучно дожидаться срока. Почесал себе пейсики, да и содрал с какого-то приезжего пана мало не пять червонцев. О сроке жид и позабыл было совсем. Как вот раз, под вечерок, приходит какой-то человек: «Ну, жид, отдавай свитку мою!» Жид сначала было и не познал, а после, как разглядел, так и прикинулся, будто в глаза не видал. «Какую свитку? у меня нет никакой свитки! я знать не знаю твоей свитки!» Тот, глядь, и ушел; только к вечеру, когда жид, заперши свою конуру и пересчитавши по сундукам деньги, накинул на себя простыню и начал по-жидовски молиться Богу, — слышит шорох... глядь — во всех окнах повыставлялись свиные рыла... Тут в самом деле послышался какой-то неясный звук, весьма похожий на хрюканье свиньи; все побледнели... Пот выступил на лице рассказчика. — Что? — произнес в испуге Черевик. — Ничего!.. — отвечал кум, трясясь всем телом. — Ась! — отозвался один из гостей. — Ты сказал?.. — Нет! — Кто ж это хрюкнул? — Бог знает, чего мы переполошились! Никого нет! Все боязливо стали осматриваться вокруг и начали шарить по углам. Хивря была ни жива ни мертва. — Эх вы, бабы! бабы! — произнесла она громко. — Вам ли козаковать и быть мужьями! Вам бы веретено в руки, да посадить за гребень! Один кто-нибудь, может, прости Господи... Под кем-нибудь скамейка заскрыпела, а все и метнулись как полоумные. Это привело в стыд наших храбрецов и заставило их ободриться; кум хлебнул из кружки и начал рассказывать далее: — Жид обмер; однако ж свиньи, на ногах, длинных, как ходули, повлезали в окна и мигом оживили жида плетеными тройчатками, заставя его плясать повыше вот этого сволока. Жид — в ноги, признался во всем... Только свитки нельзя уже было воротить скоро. Пана обокрал на дороге какой-то цыган и продал свитку перекупке; та привезла ее снова на Сорочинскую ярмарку, но с тех пор уже никто ничего не стал покупать у ней. Перекупка дивилась, дивилась и, наконец, смекнула: верно, виною всему красная свитка. Недаром, надевая ее, чувствовала, что ее все давит что-то. Не думая, не гадая долго, бросила в огонь — не горит бесовская одежда! «Э, да это чертов подарок!» Перекупка умудрилась и подсунула в воз одному мужику, вывезшему продавать масло. Дурень и обрадовался; только масла никто и спрашивать не хочет. «Эх, недобрые руки подкинули свитку!» Схватил топор и изрубил ее в куски; глядь — и лезет один кусок к другому, и опять целая свитка. Перекрестившись, хватил топором в другой раз, куски разбросал по всему месту и уехал. Только с тех пор каждый год, и как раз во время ярмарки, черт с свиною личиною ходит по всей площади, хрюкает и подбирает куски своей свитки. Теперь, говорят, одного только левого рукава недостает ему. Люди с тех пор открещиваются от того места, и вот уже будет лет с десяток, как не было на нем ярмарки. Да нелегкая дернула теперь заседателя от... Другая половина слова замерла на устах рассказчика... Окно брякнуло с шумом; стекла, звеня, вылетели вон, и страшная свиная рожа выставилась, поводя очами, как будто спрашивая: «А что вы тут делаете, добрые люди?»
Эта повесть начинается с описания великолепия летнего дня в Малороссии. Юная прекрасная девушка Параска вместе с отцом Солопием (Черевиком) и злобной мачехой Хавроньей Никифоровной отправляются в город Сорочинец на ярмарку, чтобы продать пшеницу и кобылу. На ярмарке красавицу Параску заприметил парубок Грицько, чем вызвал недовольство злоязычной мачехи. Между ними возникла перебранка и Хавронья получила комком грязи от парня в очипок (чепец).
Несмотря на конфликт с мачехой девушки, Грицько намерен жениться на Параске любым способом. Представившись Голопупенковым сыном, парень заманивает Черевика в палатку с большим количеством алкоголя. Мужчины крепко выпили, и о свадьбе с Параской было договорено. Однако мачеха, напомнив мужу о проступке Грицька, устраивает скандал и запрещает свадьбу.
На помощь опечаленному парню пришел жуликоватый цыган, что торговался с ним за волов. Цыган предложил использовать слухи, что на месте ярмарки водится нечистая сила, а взамен Грицько должен продать волов подешевле. Речь шла о "красной свитке" якобы оставленной в одном из шинков чертом, которая потом была продана шинкарем какому-то пану. Когда черт вернулся за ней, ее не было, и якобы до сих пор он ее разыскивает. Говорили, что если свитку разрезать на куски, то они соединятся вместе, где бы они не были.
Вечером, выпроводив супруга из дома, Хавронья приглашает к себе поповича, но неожиданное возвращение мужа с Кумом и гостями нарушает все планы. Попович был поспешно спрятан на чердак, а женщине как на иголках пришлось сидеть с гостями за столом. Разговор за столом зашел о красной свитке. Только под хмелем все успокоились, как Кум снова заговорил о нечистой силе. Внезапно в окнах хаты показалось свиное рыло, что нагнало на всех панику и страх. Это были проделки Цыгана.
На следующий день Черевик был напуган тем, что вместо кобылы на продажу обнаружил привязанный к узде рукав той самой свитки. К тому же по хитрому плану Цыгана, он вместе с кумом был связан и обвинен в краже кобылы, той самой, которая ему же и принадлежала. На помощь мужчинам пришел Грицько. Дома Черевика ждала его украденная кобыла и покупатель на пшеницу. В награду за спасение парень получает согласие Солопия на свадьбу с его дочерью. И хотя злобная мачеха пытается помешать свадьбе, ей это не удается.
Книга высмеивает невежество и жадность, которые никогда ни к чему хорошему не приводят. "Сорочинская ярмарка" - прекрасный урок о том, что всегда нужно добиваться своих целей любыми способами.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Гоголь. Все произведения
- Вечер накануне Ивана Купала
- Сорочинская ярмарка
- Шинель
Сорочинская ярмарка. Картинка к рассказу
Сейчас читают
- Краткое содержание Плаха Айтматова
В заповеднике живут волки – Ташчайнар и Акбара. У них появились детеныши. Туда пришли охотники, чтобы пострелять сайгаков для выполнения мясного плана. Убили и волчат.
- Краткое содержание Фицджеральд Великий Гэтсби
Ник Каррауэй родом из богатой семьи. По возвращению с войны решил заняться кредитным делом и поехал в Нью-Йорк. Ник снял дом в Уэст-Эгге. На другом конце пролива живет Дэзи – его кузина. С её мужем, Томом Бьюкенненом
- Краткое содержание Кэрролл Алиса в Зазеркалье
Безвестный английский профессор математики Чарльз Додгсон, или великий английский писатель Льюис Кэрролл, после оглушительного успеха первой части, продолжает повесть о приключениях девочки Алисы.
- Улицкая
Людмила Евгеньевна Улицкая-сценарист и прозаик. Ее пьесы и по сей день ставятся на сценах театров, книги издаются во многих уголках мира. Самое главное, что отличает ее от других авторов - это то, что
- Краткое содержание Капитанская дочка Пушкина
Петр Андреевич Гринев провел свои детство и юность в поместье родителей в Симбирской губернии. По достижении им 17 лет, его отец - отставной офицер отправляет его на военную службу. И хотя Петр еще до своего рождения был приписан к Семеновскому полку
